Глава 69

МИСТЕР НОРТ ЗАГОВОРИЛ

О методах и способах мести Фрера стали шептаться на острове. Говорили, что Норту было запрещено посещать арестанта, но капеллан отказался подчиниться этому запрету и, угрожая мерами, которые он примет по возвращении в Хобарт-Таун, вынудил коменданта отменить приказ. Комендант, однако, тут же обнаружил в поведении Руфуса Доуза признаки неподчинения в снова принялся за «усмирение духа», который он так блистательно «сломил». Злополучного арестанта лишали еды, ночью ему не давали спать, его посылали на самые трудные работы, заковывали в самые тяжелые кандалы. Троук, словно демон, искушал замученного человека, говорил ему, что, если тот откажется видеть священника, ему облегчат тюремный режим. Но все уговоры были тщетны. Будучи уверен, что смерть неизбежна, Доуз тянулся к Норту как к спасителю своей истерзанной души, отвергая все соблазны Троука. Разъяренный его упрямством, Фрер приговорил свою жертву к «распластыванию орлом» и «растягиванию» на дыбе. Слух об упорстве этого каторжника, о котором упомянул капеллан во время их несколько необычного свидания, дошел до Сильвии. Из обрывков разговоров ей не раз доводилось слышать о суровых наказаниях, которым подвергали несчастного по приказу ее мужа. И, возвращаясь к последней беседе с капелланом, она вспомнила странное желание арестанта получить цветок, и мысли ее вновь стали путаться, одолеваемые туманными воспоминаниями, преследовавшими ее с детства. Какая нить связывает ее с этим злосчастным убийцей? Почему по временам она ощущает странное сочувствие его судьбе? Почему он, покушавшийся на ее жизнь, сохраняет такое нежное воспоминание о ней, что просит подарить цветок, которого коснулась ее рука? Она попыталась узнать у мужа, в чем же провинность Руфуса Доуза, но всякий раз, когда речь заходила об арестанте, Морис Фрер раздражался, злился и наотрез отказывался отвечать. Это еще более разожгло любопытство Сильвии. Она вспомнила, сколь суров и жесток был он всегда к этому человеку, и в памяти ее всплыла сцена у них в саду, в Порт-Артуре, когда этот преследуемый каторжник цеплялся за ее платье и молил ее о чем-то, и она вспомнила тот лоскуток в мешочке, который Доуз порывистым жестом сорвал со своей груди, и с каким презрением ее жених швырнул эту реликвию в водный поток. Хотя само имя «Доуз» было ей теперь ненавистно, оно каким-то неведомыми путями переплеталось в ее сознании с ощущением спокойствия и надежды. Какую же тайну несли в себе ее смутные детские воспоминания? Лишенная советов Норта, которому еще совсем недавно она могла поверять все свои тревоги и сомнения, Сильвия, преодолев отвращение, отважилась на смелый поступок. Она решила посетить таинственную тюрьму, чтобы убедиться в том, насколько справедливы слухи о жестокостях ее мужа. И вот однажды в знойный полдень, когда комендант уехал по делам инспекции, Троук был сильно озадачен, увидев у дверей новой тюрьмы его жену.

– Зачем вы здесь, сударыня? – спросил он, не веря своим глазам.

– Я хочу видеть арестанта Доуза.

У Троука от изумления отвисла челюсть.

– Доуза? – переспросил он.

– Да. Где он?

Троук не знал, как получше солгать. Он был смущен ее спокойствием и повелительностью тона.

– Он здесь.

– Проводите меня к нему.

– Он… он отбывает наказание, сударыня.

– То есть как? Его бьют плетьми?

– Нет, но… он опасен, сударыня. Комендант…

– Вы отопрете мне дверь или нет, мистер Троук? Троук еще более смутился. Видно, (ему очень не хотелось отпирать дверь.

– Комендант отдал строгий приказ…

– Хотите, чтобы я пожаловалась на вас коменданту? – прикрикнула Сильвия с былой горячностью, вообразив, что тюремщики ради собственного удовольствия измываются над своей жертвой. – Сейчас же отворите дверь! Открывайте, ну!

На этот приказ Троук отворил дверь камеры справа от входа в тюрьму, пробурчав, что, мол, «это не его дело, и он надеется, что миссис Фрер сама расскажет капитану, как все произошло».

В камере было темно, и Сильвия, войдя, ничего не могла различить, кроме очертаний какой-то рамы, на которой было распластано нечто, похожее на тело человека. Сначала она подумала, что человек мертв, но он стонал. Ее глаза, привыкнув к темноте, постепенно стали различать отдельные орудия пытки. На полу лежала железная рама в шесть футов длины и два с половиной фута ширины с закругленными железными брусьями, укрепленными поперечно на расстоянии двенадцати дюймов один от другого. На этой раме был растянут тот человек, которого она искала. Голова его была на весу, за рамой. Если голова падала, кровь приливала, и он задыхался. Когда же он силился удержать голову, все его мускулы напрягались до боли. Лицо мученика побагровело, изо рта шла пена. Сильвия в ужасе вскрикнула:

  195