очень нудно 
4 
– Так что повсюду обстановка накалилась, – мрачно вещал лорд Жильбер, беспокойно расхаживая по комнате и бренча оружием. – Одному Богу известно, когда мы сможем в следующий раз навестить тебя, дочка. Теперь, когда Эдуард, король Англии, умер и англичане короновали этого графа Гарольда, придется нам поработать мечами.
– Надеюсь, англичане не одумаются, – сказал Марк, ковыряя в зубах. – Где война, там и трофеи. Герцог нам кое-что задолжал.
Жильбер хмуро взглянул на сына.
– Мы исполняем долг по отношению к сеньору ради спасения своих душ, а не ради выгоды.
– Кое-какие земные награды тоже оказались бы кстати. Мы десятилетиями сохраняли верность герцогу, и что это нам дало?
– Но почему англичане не захотели признать королем герцога Вильгельма? Ему ведь обещали корону, разве не так?
Марк насмешливо фыркнул:
– Если бы я был англичанином, то никогда бы не признал королем иностранного захватчика. И это только лучше для нас.
Жильбер гневно осудил слово «захватчик», и они снова принялись спорить. Мадлен вздохнула. Ей не нравилась любовь ее брата к войне, но она понимала, что никаких других шансов поправить свое положение у семьи, оказавшейся в это беспокойное время на грани нищеты, нет.
Поместье От-Виронь находилось в Вексене, на территории, служившей предметом бесконечных распрей между Нормандией и Францией, и за последнее десятилетие понесло значительный урон. Жильбер был преданным вассалом герцога Вильгельма, постоянным участником его борьбы за земли и власть, и герцог взамен одаривал его семью милостями, когда у него была такая возможность. Одной из таких милостей было принятие Мадлен в монастырь, основанный герцогом и герцогиней. И если бы на войне с Англией были захвачены трофеи, мужчины из семьи От-Виронь уж точно не остались бы внакладе.
Монастырский колокол зазвонил к вечерне, и Мадлен встала. Отец и сын прекратили перебранку.
– Ах, – сказал лорд Жильбер, не пытаясь скрыть облегчения. – Пришло время нам расстаться. – Он положил руку на голову дочери. – Молись за нас, дочка. Скоро ты станешь настоящей Христовой невестой.
Когда мужчины взяли свои подбитые мехом плащи, Мадлен наконец набралась мужества:
– Отец!
Он обернулся:
– Да?
У нее бешено забилось сердце и внезапно пересохло во рту.
– Отец, возможно ли сделать так, чтобы я не приняла обета?
Он хмуро взглянул на нее.
– О чем ты говоришь?
Мадлен бросила отчаянный взгляд на брата, но его лицо выражало лишь любопытство.
– Я… я не уверена, что мое призвание – стать монахиней.
Лорд Жильбер еще больше нахмурил брови.
– Что?! Если бы ты осталась дома и я нашел для тебя мужчину, ты бы вышла за него замуж. Это то же самое. Твоя мать предназначила тебя принять постриг и молиться за всю нашу семью. И вот пожалуйста!
Мадлен старалась удержать слезы.
– Но… но разве я не должна была почувствовать что-то, отец?
Он разразился гневной тирадой:
– Ты чувствуешь мягкие одежды на своем теле и добрую пищу в животе. Будь благодарна за это! – Затем черты его смягчились. – Ты здесь по обязательству, Мэдди. У нас нет столько денег, чтобы выкупить тебя. И что потом? Когда дело пойдет о замужестве, можно рассчитывать только на жалкие отбросы. Мы не богаты и не могущественны. Хотя, возможно, – добавил он без всякой уверенности, – если начнутся сражения в Англии и будут трофеи, добыча…
Мадлен устремила умоляющий взгляд на брата, который когда-то был для нее образцом героя. Он пожал плечами:
– Мне не хотелось бы быть монахом, но ведь с женщинами все иначе. Сейчас мы не можем найти тебе подходящего мужа.
– Но я хотела бы просто остаться дома и присматривать за вами обоими, – возразила Мадлен.
– Мэдди, за те пять лет, что ты провела здесь, От-Виронь превратился в руины, – сказал Жильбер. – Наши владения посреди поля битвы.
– У меня нет дома? – в отчаянии прошептала Мадлен.
– Твой дом здесь, – возразил отец. – Гораздо лучший, чем ты могла ожидать, разве что герцог решил бы щедро одарить тебя. Настоятельница очень довольна тобой. Ты прилежная ученица, и совершенно ясно, станешь отличной целительницей. Кто знает? Может, ты и сама станешь настоятельницей.
Жильбер старался нарисовать перед дочерью радужную картину, и каждое сказанное им слово было правдой. Мадлен удалось улыбнуться отцу. Он по-своему любил ее и не хотел думать, что она несчастна. Отец погладил ее по голове.
4 
