49 
Я похолодел. Мне приходилось читать о лунатиках, о раздвоении личности – собственно, как и почти каждому образованному человеку – и я знал, что люди помимо своей воли могут иногда вытворять такие вещи, что даже страшно подумать.
Нет, не может такого быть! Потому что не может быть никогда. До сих пор ни я сам, ни мои родные, ни окружающие не замечали во мне подобных наклонностей, так почему они должны были проявиться в ночь перед убийством Хамовича?
– Давайте не будем пикироваться, – миролюбиво заявил опер. – Мне нужно, чтобы историю с исчезновением вашей девушки вы изложили письменно. Писчая бумага у вас, надеюсь, имеются?
– И авторучка тоже.
– Вот и отлично. Опишите все, в мельчайших деталях…
Ага, сейчас! Напишу про нашу маленькую ссору, про беременность Елизаветы… Тогда я точно стану подозреваемым под первым номером. Версия сама напрашивается: не хотел жениться и тем более – иметь детей, а потому отвез свою ненаглядную подальше от города, грохнул ее и где-нибудь закопал.
Такие случаи были, по телеку показывали. Так что меня вполне могут посадить под замок, как подозреваемого, и мурыжить до тех пор, пока Лизавета не найдется.
Ну, а ежели она исчезла с концами (не дай Бог!), тогда можно только предполагать, сколько месяцев мне придется просидеть в СИЗО. Подобные истории не в новинку – когда безвинного человека отправляли в зону и даже подводили под «вышку». Сейчас дают пожизненное, но такое «послабление» мало кого вдохновляет…
Я сел и написал сочинение на заданную тему – как мог правдиво и со всеми деталями, которые могли интересовать следствие. В конце я указал телефон и фамилию таксиста, который приезжал на вызов, и едва удержался, чтобы не изложить версию похищения Лизаветы, придуманную Лехой.
Но здравомыслие переселило спонтанный порыв, и я не стал фантазировать – все-таки, бумага была официальной. В конце концов, от меня требовались только факты. А там пусть разбираются. Спецам дилетантские рассуждения ни к чему.
– Вот… – Я пододвинул к Ляхову исписанные листки. – Здесь все, что мне известно.
– Хорошо. Спасибо…
Майор внимательно прочитал мой опус, делая пометки огрызком карандаша, который он достал из кармана.
– А что думаете вы по поводу исчезновения Елизаветы? – вдруг спросил он, глядя на меня исподлобья.
Тоже мне, лейтенант Коломбо… Хочет сыграть на доверии и выудить из моего ответа несколько фактиков, способных вывести меня на чистую воду. Во-первых, я не преступник (в этом вопросе мне очень хотелось полной уверенности, но она вдруг куда-то испарилась), а во-вторых, не совсем дурак.
Чем больше перед ментами рассыпаешься в словесах, тем глубже садишься на крюк. Это аксиома. Ее нужно знать всем, кто ступил на скользкую тропу порока и противозаконных деяний.
– Ума не приложу… – Я огорченно нахмурился. – Непонятно…
– И все-таки? – настаивал опер. – Может, в ваших размышлениях есть рациональное зерно.
– Если я в чем-то и разбираюсь, то это только нумизматика, – ответил я, стараясь выглядеть совершенно искренним. – Даже та специальность, которую я получил по окончании института, для меня темный лес.
– Да ну? А как же вы осваивали науки, как сдавали экзамены?
– Сам не знаю. В основном выезжал на шпаргалках. И потом среди моих институтских преподавателей было несколько коллекционеров монет…
– Вы их подкупали, – с осуждением сказал мент.
– Знаете, чем отличается человек вашей профессии от обычного смертного?
– Нет. Просветите.
– Тем, что вы везде и во всем видите криминал. Даже глядя на чужого ребенка, который слывет в детском садике драчуном, вы предполагаете в нем потенциального преступника и гадаете, что он может совершить через десять-двадцать лет.
– Эк вы, батенька, загнули. Все, что вами сказано – неправда.
– Будем считать это моим личным мнением. А что касается преподавателей, то я просто с ними сдружился на ниве нумизматики. И они прощали мне почти все мои прегрешения перед учебным процессом. Ко всему прочему, на старших курсах я мог преспокойно прийти на кафедру с бутылкой, и меня принимали как равного.
– А разве бутылка это не взятка?
– Теперь уже вы загнули. Накрытый стол был взяткой при советской власти. Тогда если и совали в карман стольник или немного больше, то только в особых случаях. А сейчас бутылка всего лишь знак уважения и дружеских отношений.
– Да, ловко вы умеете подводить теоретическую базу под все, что угодно…
49 
