Последние отзывы

  14  

— Водочки плеснуть, май фани литл папи? — ласково осведомился Поль.

Стивен зарычал.

Женщина обернулась. Я увидел припухшие веки без ресниц, маленький, крепко сжатый рот и голую короткую шею, криво прикрытую фланелевым халатом.

— Иди погуляй, Степан, — бесцветным тонким голосом произнесла Евгения Александровна, — не приставай к людям.

Она шагнула к неподвижному, как изваяние, псу, нагнулась, тяжело вздохнув, и щелкнула замком карабина на ошейнике. При этом шубка ее соскользнула с плеч, женщина уронила поводок и неуклюже покачнулась, разгибая спину. «Гулять!» — повторила она и, отвернувшись, стала поправлять шубу.

Я шепнул скотчу: «Давай!» — и одновременно сунул в его пасть еще кусок сыра, затем поднял поводок и подал его женщине. Когда Стивен скрылся среди машин, Поль вдруг встрепенулся и галантно уступил Евгении Александровне свое место. Она кивнула и уселась со мной рядом, а Поль, прихватив с собой недопитый «Попов», отправился к себе — ждать звонка от девушки Нонны. Не исключено, что еще сегодня я ее увижу…

— Сигарету? — спросил я женщину.

— Я не курю, — последовал ответ. Мы с минуту молчали, глядя на снующего между колес Степана.

— Как чувствует себя ваша матушка? — решился я прервать паузу.

Женщина вдруг коротко и зло засмеялась, затем спохватилась и вежливо ответила:

— Уже лучше, спасибо.

— И все-таки? Что говорят врачи?

— Ночью у нее был легкий сердечный спазм, а под утро она нас всех подняла с постели, — проговорила женщина. — В восемь муж вызвал «скорую» и ушел по делам… Павлуша… Павел Николаевич очень огорчился. Когда мама болеет, в доме никому нет ни минуты покоя… Она очень требовательна и невыносимо капризна.

— Ну, — проговорил я примирительно, вспомнив жизнерадостный взгляд Сабины Георгиевны, — люди ее возраста трудно переносят недомогания, особенно ранней весной.

— Вы так полагаете? — иронично спросила женщина и, обрывая беседу, вдруг закричала:

— Степан, ко мне! Домой!

Стивен-Степан никак не реагировал.

— Степан! — с досадой повторила Евгения Александровна. — Ну и упрямец, — пробормотала она, — под стать своей хозяйке. Я ухожу! А ты, непослушный пес, оставайся…

Женщина встала и шагнула к входной двери. Степан в это время уже сидел у моей ноги, преданно глядя на скамью, где в салфетке горбились остатки сыра.

— Иди-ка, друг, к хворой Сабине, — сказал я едва слышно, угощая пса. — Не заставляй людей нервничать.

Вскоре и я вернулся в подъезд, скрылся в своем закутке и развернул «Московские новости». На часах было восемь тридцать пять. Все кому положено уже вернулись. Те же, кто рискнул выбраться из теплого логова в сырую ночь, явятся еще не скоро. Псы нагулялись, а кошки улеглись спать. Папа-бизнесмен привез свою Нонночку в гости к Полю на дребезжащем дизельном «мерседесе», но я вновь не разглядел ее, занятый беседой с писательницей Дезье, снова выбравшейся покурить и потрепаться.

Без десяти одиннадцать мимо меня, не здороваясь, с торжественно-озабоченным лицом проследовал Павел Николаевич Романов. Пальто его пониже пухлой спины было заляпано грязным снегом, ботинки чавкали с детским голодным звуком; в одной руке он сжимал початую сдобную булку, в другой покачивался портфельчик. Из красно-коричневой свиной потертой кожи, вроде тех, с которыми в тридцатые чиновники известного ведомства исправно бегали на службу, так же поздно возвращаясь к семейному очагу.

Странная у него была походка — семенящая, вприпрыжку, и в то же время он ухитрялся косолапить и шаркать подошвами, будто на плечах у Павла Николаевича лежал неподъемный груз.

Глава 3

Я и помыслить не мог, сдавая поутру следующего дня дежурство Анне Петровне, что мое размеренное существование ночного портье закончилось.

В тот самый момент, когда распаренный, опаздывающий почти на час, с головой, гудящей, как сталеплавильный цех, после беспокойной ночи, я влетел в одну из комнат следственного управления, где проходила моя практика, — Сабина Георгиевна Новак нажимала кнопку звонка квартиры Плетневых. Под мышкой у нее, завернутая в газету, находилась книга Стивена Кинга «Бессонница».

Дверь открыла Фаина Антоновна и приветливо улыбнулась гостье.

— Прошу, — проговорила Плетнева, — у нас как раз пауза. Можно попить кофейку. Ванька заснул…

Они прошли на кухню, где на плите уже вскипал чайник, а на столе, на полотняных салфетках, по обе стороны от вазочки с крекерами стояли фарфоровые чашки, сахарница и банка растворимого «Максвелл».

  14