очень нудно 
134 
— В отместку? — воскликнула Артемида. — Да разве Памела заслужила наказания? Она была доброй и преданной. И все, что она сделала, так это полюбила моего брата и защищала нас обоих, когда мы оказались в ловушке в ее мире, лишенные силы!
— Это не ей наказание! Это было наказание тебе и твоему надменному брату! — Бахус уставился на Зевса дикими, безумными глазами. — Разве ты не понимаешь? Они думали, что могут забрать мое королевство и что им за это ничего не будет! Они вовсе не были невинными гостями, они были захватчиками!
— Молчать! — приказал Зевс, и в небе прогремел гром. — Пора мне вынести свое суждение. Подойди, Бахус.
Бог вина неуверенно приблизился к подножию трона Громовержца.
— Ты мой сын, Бахус, и я люблю тебя. Но ты также и дитя своей матери. Она желала того, чего не могла иметь. Ее нельзя было урезонить, и это желание стоило Семеле жизни. А теперь ты хочешь иметь то, что тебе не принадлежит. Я дал тебе шанс, как и твоей матери, подумать обо всем. Но ты вместо того ответил мне ложью и ненавистью. Так вот скажи мне, Бахус, бог вина: что ты делаешь с теми лозами, которые перестают приносить добрые плоды?
Смущенный Бахус моргнул маленькими глазками и прищурился, глядя на Зевса.
— Такую лозу обрезают в конце сезона, чтобы на следующий год она снова ожила и принесла хороший урожай.
Зевс торжественно кивнул.
— Таково и будет твое наказание, сын мой. С этого момента в конце каждого сезона твое тело будет отсылаться к Титанам, чтобы быть разорванным их могучими орлами. А когда ты родишься снова, подумай о полученном уроке. Подумай о своих ошибках, осознай их и принеси добрые плоды.
Бахус завизжал от ужаса, но Зевс взмахнул могучей рукой, и бог вина исчез.
Громовержец посмотрел на Артемиду.
— Подойди, дочь моя.
Артемида без малейшего страха шагнула вперед и приблизилась к трону.
— Расскажи, чему ты научилась в королевстве Лас-Вегас.
Артемида посмотрела в темно-серые, как грозовое небо, глаза отца.
— Я поняла, что такое быть смертным.
— Объясни же мне, что это значит, Артемида.
— Это значит, что я никогда не знала вот чего: они вовсе не слабые, незначительные существа, живущие и умирающие в течение нашей секунды. Они совсем неслабы — просто их смертная оболочка может их подвести. Но во многих из них пылают честь и преданность, дружба и любовь, и они сияют так ярко, что если бы мы могли увидеть их такими, каковы они есть на самом деле, их свет ослепил бы даже богов.
— Ты считаешь этот урок ценным?
— Я буду помнить его вечно! — ответила Артемида.
— Что ж, тогда твой урок дал тебе куда больше, чем могло бы дать любое наказание, наложенное мною. И следовательно, мне добавить нечего. Истины, которую ты теперь несешь в своем сердце, достаточно. Ты вольна делать что хочешь.
Артемида склонила голову, но прежде чем успела выйти из тронного зала отца, ее остановил голос Зевса:
— Еще одно, дочь. Твой брат нуждается в тебе. Я дарую тебе силу, которая потребуется, чтобы помочь ему. Если ты этого пожелаешь.
Артемида, слегка смущенная, снова склонила голову. Конечно, она поможет Аполлону.
— Спасибо, отец.
— Рано благодарить меня, дочь. Любовь часто бывает такой же горькой, как и сладкой. Иди теперь к Аполлону.
И в могучем голосе Зевса послышалась печаль. А Артемида, едва выйдя из тронного зала, закрыла глаза и пожелала перенестись в Подземный мир.
Глава тридцать четвертая
— Артемида, прошу, попытайся понять и попробуй подумать, как можно мне помочь, — сказал Аполлон.
— Я не могу! Я не понимаю, почему ты не можешь оставить все как есть! Памела выглядит счастливой. Зачем что-то менять?
Артемида раздраженно сорвала безупречную нежно-кремовую розу, что обрамляли дорожки в этой части сада за дворцом Гадеса; дорожки тянулись к самому краю полей Элизиума. Когда Артемида материализовалась в Подземном мире, она едва успела поздороваться с Памелой, как Аполлон заявил, что ему необходимо поговорить с ней и увлек сестру в сад. И теперь Артемида недоумевала.
Аполлон вздохнул.
— Я с ней пока не говорил об этом. Я хотел сначала поговорить с тобой, чтобы ты помогла решить, что можно сделать…
Голос Аполлона утих; бог света беспокойно шагал взад-вперед по тропе перед стоявшей на месте Артемидой.
— Ты имеешь в виду, что можно сделать с таким несущественным фактом, что бог света задумал покинуть Олимп? Навсегда?
134 
