очень нудно 
132 
— А если точнее, ты в нашем дворце на краю полей Элизиума. Подземный мир невероятно прекрасен, милая. И здесь тебе совершенно нечего бояться.
— Подземный мир? — Качая головой, Памела посмотрела на Аполлона. — Почему я вдруг очутилась в греческом Подземном мире?
— Я просто не знал, что еще можно сделать. — Взгляд Аполлона молил ее о понимании.
— Нет, — шепнула Памела. — Нет, этого не может быть.
— Ты умерла до захода солнца. Я ничего не мог сделать, чтобы спасти тебя. Умоляю, прости меня. Я не мог дать тебе уйти… я… я думать не мог о том, что ты уйдешь…
Памела все так же качала головой, не сводя с него взгляда. А потом она вспомнила. В ее памяти вспыхнула картина: на нее несется автомобиль, и дальше — смертоносное столкновение… Резким, механическим движением она вышла из кольца рук Аполлона.
— Я не знаю, что нам теперь делать, — сказал он.
— Ну, — решительно произнесла Лина, — прежде всего ты пойдешь с Гадесом, тебе надо искупаться и переодеться во что-нибудь…
Она помолчала, не зная, что сказать.
— Во что-нибудь не такое грязное. А пока ты этим занимаешься, я покажу Памеле все вокруг. Идите. — Она поймала взгляд мужа и вскинула брови. — Мы тут сами разберемся.
— Я недолго, — сказал Аполлон Памеле.
Но она продолжала молча смотреть на него, пока они с Гадесом не вышли из зала.
Лина все еще держала прохладную руку Памелы и теперь повлекла умершую к большой, украшенной серебряными орнаментами двери в дальнем конце зала. Дух умершей, не сопротивляясь, пошел за ней. Выйдя через дверь, они очутились в широком коридоре, на потолке которого висели драгоценные люстры. Лина повернула направо, потом налево. Огромная стеклянная дверь распахнулась, не дожидаясь прикосновения, и Лина с Памелой вышли в невероятно красивый двор, где стояли мраморные статуи, бил огромный фонтан и пенились цветы всех оттенков белого.
Несмотря на панический страх, который, казалось, заглушил все рациональное в ее уме, дизайнер, скрытый в Памеле, тут же заметил окружающую красоту.
— Фантастично, правда? — сказала Лина. — Я влюбилась во все это сразу, как только увидела.
Памела посмотрела на Лину и быстро моргнула, как лунатик, пытающийся проснуться.
— Так ты не из них, да?
— Нет, — Лина покачала головой, и ее волосы, спускавшиеся до изящной талии, колыхнулись.
Она улыбнулась и показала на свое тело.
— Вот это — да, принадлежит одной из них, но это, — она прижала ладонь к сердцу, — это абсолютно смертное. Я вроде тебя — дух, попавший сюда из, как они говорят, современного мира смертных. Идем вот сюда, сядем на скамейку.
Лина подождала, пока Памела сядет, и продолжила:
— Я на самом деле занималась хлебопечением в Талсе. Это длинная история, но в итоге мы с Персефоной заключили соглашение. Когда в Талсе весна, ее душа находится там, в моем теле, а я — здесь, с Гадесом. Когда в Оклахоме осень и зима, я там, а она резвится на Олимпе или где-то там еще, в своем божественном теле.
Лина усмехнулась.
— Довольно неплохая сделка. Зима в Оклахоме чудесная, а в Элизиуме, — она широким жестом обвела все вокруг, — всегда все безупречно. Ну и конечно, Гадес.
Взгляд Лины смягчился.
— Я не могу… Я не знаю, смогу ли принять все это. — Памела провела ладонью по лбу и тут же изумленно вздрогнула и уставилась на свою бледную, полупрозрачную руку. — Я не чувствую себя собой. Я не похожа на себя.
— Я знаю, милая, знаю. Так всегда бывает, когда человек умирает внезапно, когда он не готов к смерти. А тебе в особенности трудно, потому что ты совсем не ждала такого конца. Но обещаю, Элизиум будет рад тебе. Ты обретешь здесь мир и покой. Не надо бояться. Просто прислушайся к своей душе… она понимает куда больше, чем тебе кажется.
— Покой… — повторила Памела.
Она уже перестала задыхаться, и ей было не так страшно. Сквозь потрясение и панику она ощущала нечто, немного похожее на голос Лины. Оно было нежным, теплым, утешающим, как дождь поздней весной или дневной сон, и оно витало в воздухе вокруг нее. Легкий ветерок касался ее призрачного тела, успокаивая. И казалось, что он шепчет ее имя, как мать, нашедшая наконец потерявшееся дитя.
— Понимаешь, о чем я говорю? — спросила Лина, всматриваясь в лицо Памелы.
Памела глубоко вздохнула и снова посмотрела на свое тело. На этот раз светящаяся полупрозрачная кожа не испугала ее. Ведь это по-прежнему была она — ее руки и ноги, ее туловище. Она опять поднесла к глазам руку, изучая ее… и узнавая прежнюю душу в изменившейся внешности. Теплый ветерок ласкал ее с ощутимой нежностью и любовью.
132 
