с удовольствием перечитала 
17 
Хвала всевышнему, что наш народ все еще не сдался на милость цивилизации европейского типа, которая ведет человечество в тупик.
- … Оделась и ушла, - закончила свой рассказ статная волоокая девица с крепкими мускулистыми руками.
Это была массажистка. Ее звали Ксана.
- Лапушка, ты о чем-нибудь с нею разговаривала? - спросил я фамильярно.
Ксана состроила мне глазки, - ишь ты, чует голодного мужика за версту! - от чего мое сердце вдруг заколотилось в груди, словно бычий хвост, и ответила не без жеманства:
- Что вы… Она по-нашему ни бельмеса.
- И как же тогда вы объяснялись?
- Что тут объясняться? Она мне «хай!», я ей «здравствуйте!», затем пять секунд любезных улыбок, после чего сняла одежду - и на кушетку. А дальше мне уже не до разговоров, пахать надо. Тело у нее сухое, мускулистое, ни капли лишнего жира, так что любому массажисту нужно здорово попотеть, чтобы отработать каждую мышцу.
- А ежели пофилонить?…
- Нет, с этой дамочкой такой номер не пройдет.
- Почему?
- Она здорово разбирается в искусстве массажа. Как раз на этом Лизка и погорела. (Это моя сменщица). Лизка думала, что иностранку можно запросто обвести вокруг пальца. Она такая юная, наивная… Как бы не так! На третий раз американочка такой кипиш подняла, что Лизку едва с работы не выперли.
- Наверное, ты заступилась.
Ксана многозначительно улыбнулась.
- У Лизки много влиятельных клиентов, - ответила она с затаенной завистью.
- Не горюй, - ответил я, по-свойски похлопав ее по литому плечу. - Какие твои годы. К пенсии обрастешь связями, как дно судна ракушками.
Ксана сделала робкий шажок вперед и, глядя прямо мне в глаза (для этого ей пришлось запрокинуть голову; все-таки росточек у меня ой-ей…), зовущее приоткрыла свои полные чувственные губы.
Эх! Если бы я сейчас был не при делах… Ведь в кабинете, кроме нас двоих, никого не было.
Я сразу просек, что понравился девушке, едва переступил порог массажного кабинета; опыт - великое дело… Наверное, ей редко встречались такие крупные и самоуверенные экземпляры мужской породы, как я. И то верно - с мужиками нонче полный пердомонокль.
Стоящих парней шустрые девицы расхватывают на взлете, когда им под двадцать и в башке еще царит розовый вакуум. А те, что миновали сети Гименея в юном возрасте, потом или вообще жениться не хотят, или наркоту употребляют да горькую пьют на последние гроши, или у них с главной мужской принадлежностью проблемы.
Вот и живы, как хочешь. Жалко баб. Я вот, например, помогаю им, как могу, но ведь силы мои не безграничны…
- Неужто она ни с кем не общалась… накоротке? - спросил я уже официальным тоном, спрятав поощряющую улыбку.
Как ни крути, а дело есть дело. О личном можно и позже поговорить.
- Ну, не знаю… - не очень охотно и даже где-то с обидой ответила Ксана.
Похоже, я не оправдал ее надежд. А это значило, что теперь она замкнется, и нужные факты из нее можно будет вытащить только под пыткой. Нужно было срочно исправлять положение.
- Кстати, что мы делаем сегодня вечером? - спросил я, снова напяливая на свою физиономию слащавую до омерзения улыбку.
Эту похотливую улыбающуюся маску я позаимствовал у одного дружка в глубокой молодости. Он был самым настоящим жиголо. Все его ужимки и улыбки, если глядеть на них с расстояния в два-три метра, были насквозь фальшивыми.
И тем не менее девки западали на этого фраера, который, в общем-то, не блистал ни умом, ни статью, как глупые рыбины на удочку с фонарем в ночное время.
Мой подходец оправдал себя в очередной раз.
- Вы - не знаю, а я сегодня свободна, - сразу оживившись, ответила Ксана.
- Есть предложение скрасить наше серое существование походом в какой-нибудь приличный кабак. У дамы есть возражения?
- У дамы нет возражений, - бодро откликнулась обрадованная девушка. - Надеюсь, мы проведем вечер не в баре «Рука удачи»?
- Что ты, милая! Как можно! Мы пойдем в «Бруклин».
- О-о!…
Мадам в экстазе… Ресторан «Бруклин» считался самым козырным в городе. Кухня в «Бруклине» была потрясающей. Как и цены. Но деньги у меня были, так что я особо не волновался на сей счет.
Что касается бара «Рука удачи», который завсегдатаи переименовали в бар «Шаловливые ручки», то это было мое самое любимое питейное заведение. Меня там знала каждая собака. И я даже обиделся где-то в глубине души на то пренебрежение, которое прозвучало в словах Ксаны.
- Так все-таки, вернемся к нашим баранам… - начал я фразу классическим выражением - чтобы блеснуть эрудицией и этим окончательно сразить будущий объект моих воздыханий.
17 
