Последние отзывы

  24  

– Да оно-то так… – Берческу мрачно смотрел в пол. – Я тоже об этом думал…

– Ну а если думал, то в чем вопрос?

– Боюсь я, понимаешь, боюсь!

– Никогда не замечал, чтобы ты праздновал труса. Даже под Одессой, когда от нашей роты осталось всего ничего, человек пять, мы и тогда с тобой головы не потеряли. Что ж теперь так?

– Георге, немцам скоро капут. Русские бьют их в хвост и гриву. Нам всего лишь нужно набраться терпения и немного подождать. Зачем лезть на рожон? Жандармы как псы-ищейки по дорогам рыскают. А у нас сейчас не жизнь – малина. Пока прибудет пополнение (да и успеет ли оно прибыть?), мы можем преспокойно отъедаться и отсыпаться, забыв хоть на время про артобстрелы и беспощадные штыковые атаки «черных дьяволов»^[24].

– Если, конечно, русский летчик не сбросит на нашу роту пару бомб, – мрачно заметил Виеру. – Каждый день над головами летают…

– Эка невидаль – бомбы. Мы от них заговорены.

Берческу и Виеру при этих словах, не сговариваясь, молча постучали по деревянному столбу, установленному для прочности наката посреди блиндажа. В их военных приключениях и впрямь был уникальный случай. Авиабомба упала на землю точно между ними и не взорвалась. Они даже не сообразили, что нужно спрятаться в окопе, настолько все неожиданно произошло.

В конечном итоге с наблюдательного пункта солдатам сообщили, что бомбу утерял подбитый немецкий «дорнье»^[25] (вернее, сбросил на позиции союзников-румын, чтобы облегчить свой вес и дотянуть до запасного аэродрома). И рота потом долго перемывала косточки неизвестному немецкому асу, который мог угробить целый взвод.

Ночью запасную роту, в которой служил капрал Виеру, подняли по тревоге, усадили в грузовики и отправили в неизвестном направлении. Ехали долго, почти до самого утра. А когда рассвело, Виеру увидел, что они находятся на свежевырытых танковых позициях.

Это созерцание здорово расстроило Георге (и не только его): неужели неукомплектованную роту все-таки решили бросить на передовую? Но, присмотревшись к местности и немного освоившись в новой для себя роли, бывалые солдаты сообразили, что они находятся пусть и не в глубоком тылу, но и не на самом опасном участке. И что до линии фронта никак не меньше десяти километров.

Три последующих дня солдаты трудились, не покладая рук: сколачивали фанерные макеты танков и пушек, красили их в защитный цвет. На третий день макеты начали устанавливать на хорошо оборудованные и замаскированные позиции, откуда немцы спешно убирали танки, противотанковые орудия и тяжелые минометы.

Георге старательно обтесывал длинную жердь – ствол пушки-макета. Работа спорилась, время бежало незаметно. Пряный дух свежей щепы приятно щекотал ноздри, и капрал пьянел от такого мирного, уже подзабытого запаха. Рядом, что-то мурлыча под нос, трудился и обнаженный по пояс Берческу – полуденное солнце припекало не на шутку.

– Эй, капрал!

Виеру оглянулся и увидел коренастого немецкого унтер-офицера, который махал ему рукой; немец был на голову выше капрала и гораздо шире в плечах.

– Поди сюда! – позвал немец.

Виеру нехотя поднялся, стряхнул с одежды мелкие щепки и направился к большой группе немецких солдат. Беззаботно посмеиваясь, они собрались вокруг поддомкраченного грузовика; на земле лежало колесо, а возле него стоял автомобильный насос.

– А ну качни… – Унтер-офицер показал на насос.

До Георге, который все еще пребывал в радужном настроении, навеянном работой, смысл этих слов дошел с трудом. Он уже было взялся за рукоятку насоса, как вдруг кровь ударила в голову, и Георге, медленно выпрямившись, мельком взглянул на унтер-офицера и пошел обратно.

– Эй, ты куда?! Стой!

Унтер в несколько прыжков догнал Георге Виеру и схватил за плечо. Георге обернулся. От капрала повеяло сивухой – унтер-офицер был навеселе.

– Ты что, не понял? Пошли, поработаешь… – Немец потянул капрала за рукав.

– Да пошел ты…

Виеру резко отдернул руку и зашагал дальше.

– Георге, берегись! – вдруг услышал он крик Берческу.

И в тот же миг сильный удар сзади свалил Виеру с ног. У Георге даже бенгальские огни замерцали перед глазами.

– Паршивый мамалыжник… – зашипел, брызгая слюной, унтер и пнул Георге ногой. – Вставай, румынская свинья! Работать, арбайтен!

Георге мигом вскочил на ноги и, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает, в дикой ярости заехал унтеру кулаком в зубы. От сильной обиды у капрала даже на мгновение помутилось в голове. Немец явно не ожидал такого оборота, отшатнулся, провел тыльной стороной руки по губам, и, увидев кровь, с бранью набросился на Георге.

  24