Последние отзывы

  29  

– Садись, Михайло, откушаем, чем Бог послал, – сказал полковник.

Джура, заинтригованный такой милостью, не стал отнекиваться и спустя минуту уплетал за обе щеки и свежие коржи с маком, и крученики, и хорошо прожаренную свиную колбасу, которая таяла во рту и брызгалась горячим жиром, и холодный борщ.

Этот вид борща Полуботок не без завистливой иронии называл «ясновельможным», намекая на Скоропадского. Именно гетман изобрел это блюдо, перехватив пальму первенства по части кухмистерства из рук черниговского полковника. В огненно-красной жидкости, расцвеченной на поверхности янтарными капельками постного масла, плавали «балабушки» – маленькие шарики из молотого щучьего мяса, начиненные рублеными сухими грибами, а также маслины, оливы и жаренные на подсолнечном масле небольшие карасики, вывалянные в муке.

Обычно к «ясновельможному» борщу полагались постные пирожки с кислой капустой, кашей или с грибами, но тут уж и Полуботок внес свою лепту в рецепт холодного борща: к нему подавали ржаные пампушки с чесноком, испеченные на капустном листе.

Насытившись, полковник движением кустистых седых бровей отправил повара Юзека, который лично прислуживал хозяину, восвояси, и, подождав, пока за ним закрылась дверь, сказал:

– Вот что, Михайло, наступил твой час сослужить мне важную службу. Если честно и в срок исполнишь мой наказ – награжу тебя по-царски. Дам тебе село. Но ежели предашь меня… – Волчий взгляд Полуботка буквально пригвоздил юношу к лавке; у Княжицкого даже дрожь пошла по телу. – Тогда не будет пощады ни тебе, ни твоим родителям. Ты все понял?

– П-понял, пан полковник… Исполню.

– Тогда слушай. Я дам тебе пакет к главному крымскому мурзе Жантемир-бею, вручишь ему лично. Лично! Если тебя перехватят сечевики или – что еще хуже – царские солдаты, пакет сожги, утопи, наконец, съешь, но чтобы в руки к ним он не попал.

– Не сомневайтесь, пан полковник, – уже гораздо тверже сказал джура. – Пакет они не получат. Разве что вместе с моим бездыханным телом.

– Нет! Ты должен выжить и исполнить поручение. Татарский язык ты знаешь, так что общение с крымчаками тебя не затруднит. С тобой поедут старые запорожцы Потупа и Солодуха. Они проведут тебя хоть к черту в пекло, не то что в орду. А теперь иди, отдыхай. Завтра утром в путь. Насчет припасов я распоряжусь. Коня дам тебе самого быстрого и выносливого, из своей личной конюшни.

Джура ушел. Черниговский полковник налил в кубок романеи^[39], отпил несколько глотков и задумался. Интрига, которую он задумал, могла стоить ему не только полковничьего уряда, а в перспективе – гетманской булавы, но и жизни.

После долгих размышлений Полуботок решил отправить часть своих сокровищ за границу. Прячь в Чернигове, не прячь, все равно могут найти. А в заграничном банке лежать им будет надежней. Дальше положишь, ближе возьмешь. Но как туда добраться?

Было два пути, два «окна» в заморские страны – Петербург и Крым. Но через столицу, где от бдительного глаза царских фискалов трудно что-либо скрыть, везти бочонки с золотом, равносильно сунуть голову в пасть льву. Мало того, что отберут в казну, так еще начнут расспрашивать (с пристрастием!) куда везешь, кому и зачем.

А вот Крым… Это другое дело. Тоже, конечно, опасно, особенно плыть до Босфора. Могут перехватить турецкие военные галеры. Да и синопские паши^[40] нередко озорничают, пиратствуют на свой страх и риск.

И все же этот путь знаком, можно сказать, обжитой. Черное море для запорожских казаков что дом родной. Они исходили его вдоль и поперек. Дело оставалось за малым: получить у Жантемир-бея пропуск-ярлык через Босфор и найти подходящее иностранное судно; однако не просто торговое, а оснащенное для огневого боя, чтобы при случае отразить нападение пиратов.

Главное – сговориться с Жантемир-беем. Полуботок был знаком с мурзой и знал, что за деньги тот готов на все. Большего взяточника в орде найти было трудно. Его не повесили за мздоимство лишь потому, что сестра Жантемир-бея была замужем за крымским ханом Саадет-Гиреем.

Полуботок коротко вздохнул и перевел взгляд на иконы. Святые смотрели сурово и мрачно, будто предостерегая полковника от каких-то пока неведомых бед.

«Да знаю я, знаю… – подумал он устало. – Гетманская булава – тяжкая ноша. Мне бы раньше ее получить… Иван погубил своей бесхарактерностью все, что только мог. Как выправить положение? Как избавиться от этой новой напасти – Коллегии? Тяжело будет… И потом – Данила Апостол. Поди, улещает царя Петра, змей… Уж он-то спит и видит, как бы в Глухове угнездиться».

  29