очень нудно 
147 
Глеб принял решение мгновенно. Его уже давно тяготил этот амулет. Выбросить его он не мог, продать тоже – все-таки память. Но неведомая, непонятная сила, которая временами исходила от оберега, пугала Глеба. «Ну его к лешему! – подумал он. – Было бы за что цепляться… Чужие тайны – да еще такие – нужно обходить десятой дорогой. Надо же – Исток Жизни… Чудеса!»
Он с благодарностью прикоснулся к своему кресту-анку, который дед Нечай назвал животворящим, а затем снял с шеи амулет с трехликим божеством.
– Оберег вы получите, – сказал Глеб. – С условием, что мы уйдем свободно и беспрепятственно. Даю слово, что сюда больше никто из нас не вернется. И мы никому не скажем о подземной усыпальнице. Я так понимаю, она очень дорога вам. Договорились?
– Да.
– Хорошо, я вам верю… Но у меня есть один вопрос. Если сможете, ответьте: что это за амулет? В чем его сила?
– Другому бы не сказал… а тебе отказать не могу, – глухо ответил старик.
Он уже справился с временной слабостью, и в его глазах загорелись радостные огоньки; он уже предвкушал, что вскоре получит то, о чем мечтал и что так долго разыскивал.
– Он дает долгую жизнь, – сказал Нечай. – Но только тем, кто знает, как с ним обращаться. У меня есть его копия – ты видел на рынке – но сила у нее малая.
– Зачем вам долгая жизнь? Двести или триста лет… Это же с ума можно сойти! Ладно бы оставаться все время молодым, но про вас этого не скажешь…
Ответить старик не успел. Неожиданно подземелье ярко осветилось… и перед кладоискателями появился призрак! Тот самый, из гостиницы. Он находился так близко, что его можно было потрогать рукой. Глеб стоял, боясь шевельнуться. Вблизи это аномальное явление напоминало несколько удлиненную шаровую молнию больших размеров. Только от нее исходил не жар, а холод – словно открыли дверку морозильника.
– Изыди! – вскричал Нечай, делая руками быстрые пассы. – Прочь, нечистый дух! Тебе не взять его душу! Он мой! Я за него в ответе перед небом и Всевышним!
Рядом с Глебом послышался тихий вскрик и звук падения чего-то тяжелого – это испуганный до умопомрачения Федюня потерял сознание.
Призрак не отреагировал ни на слова старика, ни на его колдовские штучки. Казалось, что он здорово разозлился, потому что сияние стал сильнее и внутри ореола забурлил, как в плавильном котле, огненно-красный туман. Нечай, бормоча заклинания, начал отступать – похоже, он растерялся. И тогда на Глеба снизошло нечто наподобие прозрения. Он вдруг вспомнил, при каких обстоятельствах к нему попал оберег и, нимало не колеблясь, сунул руку с ним прямо в огненное и одновременно ледяное нутро призрака.
Взрыв, который последовал вслед за этим, отбросил Тихомирова-младшего и Нечая к стене. Казалось, что лопнул огромный футбольный мяч. Не было ни огня, ни дыма, лишь упругая воздушная волна в один миг погасила все свечи, и чернильная темень вмиг воцарилась в подземелье, а воздух наполнился болотными миазмами. Глеб не испугался – не успел, лишь оказался в состоянии ступора.
Однако в таком положении Глеб пребывал недолго. Послышалась возня, затем чиркнула спичка, и старик начал зажигать свечи. Вскоре стало светло, как прежде. Глеб перевел дух и сделал два шага вперед.
– Все, Он ушел навсегда, – с видимым облегчением сказал Нечай. – Наконец-то…
– Кто это – Он? – непослушными губами спросил Глеб.
– Никому об этом знать не положено, – строго ответил «запорожец». – Это было мое проклятье. Но теперь, благодаря тебе, я от него избавился. Поэтому ты свободен от всех обязательств передо мной. Мы квиты.
«Это радует… Но не ты ли, дедуля, подстроил мне аварию с последующим чудесным излечением? На тебя это очень даже похоже…» – подумал Тихомиров-младший; однако тут же эту мысль и отбросил, как ненужный хлам. Что было, то прошло.
– Что ж, коли так… И то верно – лишние знания обременяют человека. – Глеб протянул оберег Нечаю. – Возьмите амулет. Мне долгая жизнь как-то ни к чему. Сколько отмерено свыше – столько и мое.
– Благодарствую, – ответил старик, с благоговейным видом прижимая к груди древнюю реликвию. – От всей души благодарствую за вашу доброту и бескорыстие. Да, еще одно… – Он подошел к Глебу вплотную и, пришептывая что-то, сделал перед его лицом несколько пассов; в груди молодого человека вдруг разгорелся сильный пожар, даже больно стало, но тут же и потух, словно на него вылили ведро ледяной воды. – Вот теперь все.
147 
