55 
Ей вдруг пришло в голову, что опарыши поедают и здоровую плоть – вгрызаются все глубже и добираются до кости. Она то и дело приподнимала бинт, но под копошащейся массой червей ничего не могла разглядеть.
Потом опарыши стали расползаться из раны – растолстевшие, потемневшие, объевшиеся…
– Они наелись! – воскликнула Дженси. Она собрала червей обратно в ящик и запустила в рану других, из миски.
– Боже всемилостивый… – пробормотал Хэл и снова поморщился. Но Дженси не обратила на него внимания. Все было так, как у бабушки Хаскетт, и она послала Оглторпа за новыми личинками.
Снижалась ли у Саймона температура? Меньше ли стало «красных пауков»? Она этого не знала, но по-прежнему запускала в рану все новых и новых опарышей.
Сколько времени она это делает? И сколько еще нужно? Дженси вдруг поняла, что потеряла представление о времени.
В какой-то момент Саймон вдруг пробормотал:
– Ужасно рука чешется.
– Все правильно, милый, – прошептала Дженси. – Все правильно.
Она то и дело смотрела на рану и в конце концов поняла, что красные линии вокруг нее становятся все тоньше.
– «Красные пауки» исчезают, – прошептала Дженси с величайшим облегчением, и глаза ее наполнились слезами.
Снова посмотрев на рану, Дженси засмеялась от радости и пробормотала благодарственную молитву. Рана была все еще красная, опухшая, заполненная личинками, но мерзкие «красные пауки» втянули лапки. Она положила руку на лоб больного. Гораздо прохладнее… Во всяком случае, уже не было того лихорадочного жара.
Теперь «тело само будет себя лечить», как говорил Плейтер.
– Хвала Господу, хвала вам, чудесные маленькие создания! – Она подобрала упавших на простыню опарышей. – Хэл, попробуйте вернуть доктора Плейтера.
– Но сейчас полночь…
Дженси с удивлением осмотрелась.
– Да, действительно. Пусть поспит. Но мы ведь его спасли, правда?!
– Похоже, что так, – пробормотал Хэл.
Видимо, Хэл написал Плейтеру пространное объяснение, потому что на следующий день доктор явился без зова. Внимательно посмотрев на Саймона, он проворчал:
– Вероятно, чудеса все-таки случаются. – Осмотрев рану, доктор выпрямился и, пожав плечами, заявил: – Я никак не могу это объяснить. Вероятно, совпадение. Но вы, пожалуй, были правы, когда решили подождать. Видите ли, здоровый молодой организм… И вообще, рана была не слишком серьезная. В сущности, царапина.
Дженси поняла, что спорить с доктором бессмысленно.
– Значит, мы можем уезжать? – спросила она.
– Да, теперь у него есть шанс. Только надо убрать этих мерзких тварей. Можно подумать, что вы – цыганка.
Дженси и на сей раз не стала спорить. Главное – Саймон будет жить. К тому же он сохранит руку.
– Мы хотим уехать немедленно, – сказала она. – Как это устроить?
К ее удивлению, доктор тоже не стал спорить.
– Думаю, можно переправлять на носилках. Только надо соблюдать осторожность, чтобы не беспокоить ребра. Возможно, путешествие ему не повредит, если, конечно, не будет шторма на море.
«Почему же Плейтер так быстро согласился? – думала Дженси. – Может, хочет поскорее избавиться от тех, кто подвергает сомнению его заявление? Или он тоже считает, что Саймону опасно здесь оставаться?»
Когда доктор ушел, Хэл спросил:
– Когда вы хотите уезжать?
– Думаете, лучше подождать?
– Нет-нет. Мы можем отправиться хоть завтра. Наймем для себя корабль, а если начнется шторм, то сможем причалить к берегу.
– Но ведь это, наверное, ужасно дорого.
Майор молча пожал плечами, словно напомнил ей, что они – из разных миров.
– Я не была уверена… – пробормотала Дженси. – В личинках.
– Вы замечательная женщина, Джейн.
– А если бы я ошиблась?
– Сейчас нет смысла говорить об этом. Всякие «если бы» – пустые слова.
Заметив, что майор нахмурился, Дженси поняла: он думал о своей руке. Может, и его спасли бы личинки? Ах, почему медики отвергают подобные средства? Неужели только из-за того, что такие методы лечения им просто не нравятся?
– Да, теперь не стоит беспокоиться, – продолжал Хэл. – Мы благополучно доставим Саймона в Монреаль, и если повезет, то успеем на «Эверетту», а к Рождеству будем дома.
Оставив Хэла с Саймоном, Дженси пошла собирать вещи. До сих пор она не трогала автопортрет Джейн, и теперь, укладывая его вместе с другими картинами, испытала чувство вины. Если бы Джейн была жива… Ах, в таком случае Исайя заставил бы Саймона жениться именно на ней, на Джейн, и именно она сделалась бы миссис Сент-Брайд. Эта мысль казалась невыносимой, и Дженси, сунув портрет в папку, прошептала:
55 
