45 
Дженси снова кивнула:
– Да, сэр.
– Вот и хорошо. Надеюсь, он поправится.
Плейтер уже собрался уходить, но Дженси спросила:
– А почему у него перевязана рука? Вы пускали кровь?
– Пока нет. Это сделала пуля. Наверное, он подставил руку, когда увидел, что Макартур стреляет. Возможно, это спасло ему жизнь, потому что пуля потеряла часть своей силы. Но рана в руку не опасна. Опасность – ребра. Не позволяйте ему двигаться.
Доктор ушел, и Дженси, повернувшись к мужу, осторожно убрала волосы с его лба. Внезапно он открыл глаза, и на губах его появилась едва заметная улыбка.
Дженси прижала его плечи к подушке и прошептала:
– Только не двигайся.
– Не буду. Ох, как больно! – добавил Саймон, поморщившись. Он обвел взглядом комнату и пробормотал: – Нортон, ты когда-нибудь ломал ребра?
– Нет.
– И не надо. Рана – пустяк, а вот ребра…
– Поэтому ты и должен лежать смирно, – сказала Дженси. – Тебе нельзя двигаться.
Саймон нахмурился и проворчал:
– Но как же так? Нам ведь выезжать через четыре дня.
– Мы поедем, когда ты сможешь.
– Пропустим «Эверетту».
Она погладила его по плечу.
– Будут другие корабли.
– Как только замерзнет река – не будут. Дженси, это очень серьезно. Половина наших вещей уже в Монреале.
Глава 13
Он назвал ее Дженси. Она замерла в ожидании страшного разоблачения, но тут же вспомнила их ночь. После этой ночи он принадлежит ей, и она будет любить его всю жизнь.
– Если вещи прибудут в Англию раньше нас, то и пусть, – сказала Дженси ласково. – Думай только о том, что тебе надо выздороветь. – Она поцеловала его.
Саймон посмотрел на нее с луковой улыбкой, и она пробормотала:
– Перестань улыбаться.
– Почему?
– Я краснею.
– Ты великолепна, когда краснеешь. У тебя даже веснушки краснеют.
Она провела ладонью по лицу.
– Саймон, перестань!
– Ляжешь рядом?
Дженси осмотрелась. Они с Саймоном были одни – мужчины, проявив деликатность, вышли из комнаты.
– Все еще стесняешься? – Саймон ухмыльнулся.
– Все еще вредничаешь?
– Приходится.
– О, ты просто ужасный! И к тому же самый замечательный в мире.
Она сняла туфли и осторожно забралась на кровать. Саймона положили на середину, так что места оставалось мало, да еще мешали диванные валики. Кое-как устроившись, Дженси положила голову на плечо мужа и тотчас же почувствовала, как сильно и ровно бьется его сердце.
– Слава Богу, ты жив, – прошептала она. – А я так боялась.
– Плейтер – лучший специалист по огнестрельным ранениям в Верхней Канаде.
– Он мне не нравится. Но он хорошо с тобой обошелся, и я поклонюсь ему в ноги.
– Не обязательно, моя милая Дженси.
Совесть еще покусывала ее за то, что она не раскрыла свой секрет, но укусы становились все слабее. Ведь главное, что Саймон принадлежал ей, а она – ему. И они теперь никогда не расстанутся.
До сих пор Дженси не чувствовала всей силы своей любви, а сейчас поняла: потерять Саймона для нее было бы все равно что потерять руку.
Он провел ладонью по ее бедру и пробормотал:
– Ты, наверное, мой ангел-хранитель, дорогая.
– Но от меня – одни неприятности…
– Глупости. Это не из-за тебя, я сам виноват. Не догадался, что Макартур выстрелит раньше времени. Когда ты в первый раз нас прервала, ты, вероятно, спасла мне жизнь. А сегодня мне опять повезло. Должно быть, я заметил, что он вот-вот спустит курок, поэтому и повернулся боком. В любом случае ты мой ангел-хранитель.
Она прильнула к нему и прошептала:
– Но я бы хотела стать прекрасной леди. Ради тебя…
– Джейн, если ты не прекратишь, я встану, чтобы встряхнуть тебя как следует. Если бы я привел в дом какую-нибудь вульгарную особу, мои родственники, конечно, возмутились бы. Но ты ведь совсем другая… Хорошо воспитанная, мужественная, умная… Тебя все полюбят, поверь мне.
Вульгарная особа…
– Вообще-то ты очень похожа на мою мать, – продолжал Саймон. – Она весьма благоразумная и практичная женщина, и даже мужчины часто с ней советуются. Иногда она занимается хозяйством и доводит до блеска буфетную. А весной, подоткнув юбки, вместе со служанками делает уборку во всем доме.
Дженси приподнялась, чтобы посмотреть мужу в лицо.
– Правда? А я думала, что Брайдсуэлл очень роскошный.
– Роскошный?! Старый загородный дом, не более того. А мои родственники – самые обычные люди.
45 
