Последние отзывы

  155  

Он ласково растирал ей руки, будто она дрожала от холода, и говорил с ней так тихо, что она скорее кожей ощущала теплое дыхание и угадывала слова, чем слышала звук его голоса.

Он рассказывал, как впервые оказался в Хейвуде и увидел ее, как росло и менялось его чувство к ней: от любопытства к интересу, от восхищения к одержимости, от одержимости к любви. То была атака атак, обращавшая остатки недоверия и сопротивления в трепетную нежность к победителю, к возлюбленному.

А руки его непрестанно ласкали ее, не делая притом ничего такого, что хоть отдаленно могло бы быть сочтено неподобающим и греховным.

Неужто он похитил ее из спальни только для бесед и скромных объятий?

И почему эти скромные объятия так волнуют ее?

Она порывисто придвинулась ближе, коснулась левой рукою его груди, погладила так, как он гладил ее, узнавая его тело на ощупь в темноте. Какая мощная широкая грудь под тонкой льняной туникой… Какие широкие мускулистые плечи. Какой твердый живот. Наверно, можно прыгать на его животе, а он и не заметит.

Рауль тоже придвинулся ближе. Его нога легла на ногу Алины, и она тронула каменно-твердое под тонкой тканью бедро. Туника была короткой, и вот рука Алины спустилась к подолу и ощутила тепло обнаженной кожи, поросшей жесткими волосками. Глаза не видели в темноте, но мысленно она видела золотую поросль на золотистой коже. Замерев на мгновение, она просунула руку под тунику. Во рту вдруг совсем пересохло, каждое биение сердца отдавалось в ушах, хотя идти выше она не смела.

— Как я хотел вот так чувствовать на себе твою руку, Алина, — шепнул он, чуть подвинувшись, и теперь его рука нашла подол ее рубахи, легла на обнаженное бедро и смело двинулась вверх. На ладони были мозоли.

Алина судорожно вздохнула и проглотила слюну.

— Я думала, даже муки ада не заставят тебя обесчестить меня.

Мучительница-рука была неподвижна.

— Мы скоро станем мужем и женой. В том, что мы делаем сейчас, нет никакого бесчестия. Но, как бы ни было, нынче ночью ты еще не станешь моей.

— А! — Только бы он не услышал разочарования в ее голосе! — Но что же мы будем делать?

Рука Рауля незаметно оказалась на спине Алины и тихо поглаживала ее. От этого хотелось мурлыкать.

— Проверим твою оборону, новичок, и немного приоткроем тебе, чего ты ждешь, — прошептал он, дыша теплом ей в шею. — Твоя оборона, милая, никуда не годится. Видишь — под стенами твоей крепости стоит целое войско. Развеваются знамена, блестят на солнце клинки. Слушай барабаны своего разгрома.

Должно быть, это он о громе сердца в ее ушах?

— Я не знаю, — сказала Алина.

— Ты страшишься сдаться на милость победителя?

— Нет, боюсь, что нас застанут в таком виде.

— Никто не станет искать нас здесь, если только ты не закричишь, — усмехнулся Рауль.

— Зачем бы мне кричать?

— Помнишь дом матушки Хелсвит?

Алина воззрилась на него, видя лишь тень лица во мраке.

— Ты хочешь ударить меня, а потом…

— Алина, я сделаю все, чтобы ни разу в жизни не ударить тебя. Но от наслаждения тоже иногда кричат.

И, прежде чем она успела выразить недоверие, он закрыл ей рот властным, победоносным поцелуем, и она сразу вспомнила Уолтхэм и повозку жестянщика. Из одного любопытства она нащупала ножны, но ножны оказались пустыми.

Рауль усмехнулся, но не остановился, поцелуями увлекая ее в беспамятство.

Часть Алины — вышколенная, привычная к трудностям почти монахиня — взывала о необходимости визжать и драться хотя бы потому, что так положено вести себя порядочной девушке. Разум говорил, что можно драться и визжать, когда она дойдет до той черты, за которую хочется, но нельзя переступить.

То есть поднять тревогу. Но Алине не верилось, что когда-нибудь она захочет кричать, пусть от наслаждения, если на крик прибегут люди и застигнут ее за таким занятием.

Она прилежно вникала в науку поцелуев, встречи полуоткрытых губ, сплетения языков. Рауль положил руку ей на грудь. Алина погрузила пальцы ему в волосы, чтобы привлечь ближе к себе, чтобы поцелуй не прервался в миг такого наслаждения, и сама прижалась губами к жаркому рту.

Он чуть отстранился, и только тут Алина поняла, что уже обхватила его руками и ногами, как мальчишка, карабкающийся на дерево. Да, если ей хотелось заставить Рауля поверить в то, что поражение ей неприятно, она, видимо, плохо старалась.

Рауль подставил ладонь под ее грудь и приподнял так, чтобы дотянуться губами. Рубаха такая тонкая… Алина уже не гладила его волосы, но вцепилась в них.

  155