Глава 28

Петра открыла глаза в полумраке и потерла их. Может, все это сон? Может, она все еще в гостиничном номере? Нет. Сложенный складками шелк образовывал балдахин над ее кроватью, а когда она села, то увидела чудесную комнату, в которую ее привел маркиз Ротгар. Кто-то только задернул шелковые занавески, чтобы они не пропускали свет, но узкие полоски по обеим сторонам показывали, что за окном все еще день.

Как могла она просто лечь в постель?

Она поднялась с кровати и увидела кувшин с водой. Ее мучила жажда. Она налила чашку и выпила. Потом еще и еще, пока не опустошила весь кувшин. Тут ей захотелось сходить по малой нужде. Под кроватью она не обнаружила горшка, но нашла стул-туалет за шелковым экраном. На умывальнике не было воды для умывания, а она все еще была грязной. На белоснежных простынях остались следы ее ног.

Петра заметила, что одежда ее исчезла. Она помнила, как снимала ее, оставила там, где она лежала, и поморщилась. Кто-то из слуг знает, что незаконнорожденная дочь маркиза – грязнуля.

Останься она с леди Содуэрт, скорее всего прибыла бы сюда в монашеском одеянии. Не особенно чистом, но в этом было бы некоторое преимущество. Если не считать того, что англичане не любят папистов. Петра вспомнила, что оставила распятие и четки в кармане Робина, и покачала головой. Зачем они ему?

Петра подняла шторы, чтобы впустить свет, но так и не увидела своей одежды. На кресле лежал коричневый халат. Петра сняла свою поношенную рубашку, надела его, подошла к камину и дернула шнурок звонка.

Тут она увидела на каминной полке сложенный лист бумаги, на котором было написано «Петра».

Она потянулась за ним, но увидела, что рядом лежит камея, ее молитвенник и несколько монет – все это находилось у нее в карманах. Что об этом подумал слуга?

Петра развернула плотную бумагу. Робин должен был получить ее письмо вчера. Сделал ли он то, о чем она просила, прекратил ли поиски?

Письмо было написано четким, уверенным почерком.

«Моя дорогая дочь!

В день праздника семья ест вечером и в неформальной обстановке, поскольку весь день все были заняты. Если почувствуешь, что в силах присоединиться к нам в половине седьмого, мы будем счастливы, но если предпочтешь провести вечер спокойно в своей комнате, мы послушаем о твоих приключениях завтра.

Помни, ты можешь приказывать все, что пожелаешь. Тебе принесли кое-какую одежду, которой, мы надеемся, пока будет достаточно».

Письмо было подписано просто «Ротгар».

Петра снова перечитала его, ища какой-то подтекст. Половина седьмого. Она огляделась, но не увидела часов.

В молитвеннике хранилось ее доказательство – рисунок глаза и письмо ее матери. Вряд ли они понадобятся, но она взяла книгу, оглядываясь в поисках того, чем можно разрезать бумагу.

В дверь постучали.

Петра едва успела положить книгу на место, как вошла служанка и поклонилась.

– Который час? – спросила Петра.

– Около шести вечера, мисс.

У нее были румяные щеки и крепкий вид Гейнеров, но из-под аккуратного плоеного чепца спереди выглядывали светлые волосы. Петра ощупала свою голову. Ее чепец исчез, и поскольку волосы у Петры были короткие, служанка смотрела на нее с удивлением.

– Мисс, – сказала она.

Какое имя назвали слугам? Петра хотела спросить, но подумала, что это может показаться странным.

– Мне нужно вымыться и переодеться. Ванну, если можно.

– Да, мисс.

– Быстро.

– Да, мисс.

Горничная вернулась через несколько минут, войдя в боковую дверь, которую Петра не заметила.

– Ваша ванна готова, мисс.

– Уже?

– Да, мисс.

– Как тебя зовут?

– Сюзанна, мисс.

– Тогда отведи меня к ванне.

  98