Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
16 
– Триумф mes beaux yeux.[5] За деньги они дадут нам еду и питье, несколько одеял и разрешат использовать их дрова.
– А я? – спросила Петра.
– Вы так торопитесь сбежать от меня. Разумеется, это очень комфортабельное место, но мадам Гулар разрешила вам провести ночь в доме.
Петра поспешила к своему сундуку, чтобы достать мешок с предметами первой необходимости и запасное платье на завтра. Она уже хотела уйти, но тут вспомнила, что на ней надеты сандалии. Так что придется идти босиком. Петра нагнулась, чтобы развязать их, но Робин сказал:
– Могу я попросить о чести отнести вас?
Он был невозмутим, но она слышала смех в его голосе. Петра колебалась, но слишком сильно было желание оказаться в его объятиях.
– Спасибо, – сказала она и попыталась не напрягаться, когда он подхватил ее на руки.
Лудовико, несущий ее, подхвативший ее на руки, только чтобы показать свою силу. Она протестовала, но ей это нравилось – нравилась близость, интимность, она чувствовала себя хрупкой в его сильных руках…
– Натяните мой плащ поверх вашего, насколько сможете. Он непромокаемый.
Петра прогнала глупые воспоминания и постаралась, как могла, но намокшая кожа была скользкой, и с ней было нелегко справиться.
Робин шагнул под дождь.
– Мои искренние извинения за все возможные недостатки.
– Как носильщик вы, сэр, великолепны.
– Приберегите ваши аплодисменты до тех пор, пока я донесу вас до двери, не уронив. Эта грязь такая скользкая.
Как будто в доказательство его ноги разъехались. Петра инстинктивно прижалась к нему, потом сразу же поняла свою ошибку и отпустила, стараясь отклониться в другую сторону, чтобы сохранить равновесие.
Это едва не опрокинуло их, и у нее вырвался глупый крик, когда она приготовилась рухнуть в отвратительную жижу.
Он сделал два шага в одном направлении, потом шаг обратно и замер, ненадежно балансируя. Они посмотрели друг на друга и затаили дыхание.
Затем Робин осторожно двинулся дальше.
Носить на руках дам умеет любой повеса. Умеет целоваться. Ласкать дам – распутных, одетых в шелка, с нарумяненными щеками и накрашенными губами, пропитанных ароматами мускуса и роз.
Но грубая шерсть ее плаща наверняка царапала ему руки.
Что, если ее приключение окончится даже лучше, чем она мечтала? Может быть, однажды на балу в Англии она встретит Робина Бончерча, джентльмена. Они будут танцевать под очаровательную музыку, глаза в глаза, дразня, флиртуя. Он флиртовал так же легко, как дышал.
Сейчас он дышал тяжело, делая последние шаги, но когда поставил ее на маленькое крыльцо, победно улыбнулся.
– Благодарю вас, мой герой! – Петра широко улыбнулась. В этот момент дверь открылась, и появилась жена крестьянина. Петра быстро переадресовала свою улыбку ей.
– Господь благословит вас за ваше милосердие, мадам.
– Ну, входите же! – произнесла она с сильным акцентом. Женщина была грязной, у нее не хватало нескольких зубов.
Петре вдруг расхотелось оставаться тут одной.
– Мне жаль, что тебе придется спать в сарае, Робин. Возможно…
– Не беспокойся обо мне.
– Тебе будет неудобно. – Петра обратилась к женщине. – Не мог бы мой брат…
– Никаких мужчин. – Женщина схватила Петру за руку и втянула внутрь, захлопнув дверь перед носом Робина Бончерча.
Глава 5
Петра чуть было не распахнула ее снова и не выбежала наружу, но это было бы смешно. Конечно, эти люди бедны и, судя по запахам, грязны, но они предложили то, что имели. Петра снова поблагодарила хозяйку.
Женщина фыркнула и жестом предложила ей сесть.
Стол с грубо сколоченными стульями по торцам и длинными скамьями по бокам занимал половину комнаты, но деревянные сундуки, стоявшие вдоль стен, тоже можно было использовать как сиденья. Петра прошла к одному из них, и ей не понравился хлюпающий звук пола. Он был покрыт тростником, но его явно положили прямо на землю, и туда просачивался дождь.
Эти люди бедны. По крайней мере у них есть огонь, горящий в очаге, занимавшем почти всю боковую стену. По обеим его сторонам обтрепанные занавески закрывали арки, должно быть, ведущие в другую половину дома. И у них была еда, потому что над огнем висел котелок, за которым следила старая сгорбленная женщина. Старуха пристально смотрела на Петру. Ее желтоватая кожа обтягивала кости, так что она напоминала скелет. Петра постаралась улыбнуться и пожелала ей доброго вечера.
16 
