Последние отзывы

  95  

На рассвете дорога уперлась в идущий вдоль берега, хорошо накатанный тракт.

— Направо поворачивай! — крикнул первому возничему Андрей.

— Зачем направо? — удивился Адашев. — Там же Кафа!

— Слева горы на много дней пути. Справа — степь. Что лучше? — громко спросил Андрей. — Направо поворачивай. В степи крымские выйдем — растворимся, как рыба в воде. Понятно?

Ему никто не ответил. Но это было неважно. Главное — теперь люди знали, что они не просто пропадают, лишенные пути домой, а двигаются согласно какого-то тайного плана командира.

Ближе к полудню ватажники оказались возле поселка из четырех дворов, окруженных бескрайними виноградниками. Ряды шпалер забирались на склоны гор и переваливали через них, лоза уже успела обзавестись множеством пока еще зеленых кисточек.

Беспокойства у хозяев идущий по дороге обоз не вызвал — об опасности селян никто не предупреждал. Казаки свернули в ворота, в несколько минут переловили хозяев и собрались вешать на колодезном журавле — вместо ведра. В последний момент, когда на шею старика уже накинули петлю, его жена опустилась на колени и принялась молиться, часто крестясь.

— Православные, что ли? — не поверил своим глазам Саразман Рваное Ухо. — А ну, на шее у него гляньте!

Казак, надевавший петлю, потянул льняную нитку и продемонстрировал всем маленький серебряный крестик.

— Грек, наверное, — сообразил Андрей. — Их в Крыму еще до Рождества Христова немало поселилось. Так и живут.

— Что же они сразу не сказали?

С шеи старика сняли петлю, вернули ведро на место. Пока одни казаки черпали воду, давая напиться всем путникам, двое других подарили греку на память дорогой османский халат и чалму. А затем обоз двинулся дальше.

Что остались думать греки — неведомо. По-русски они, как показалось Андрею, не понимали ни слова.

Незадолго до заката тракт перевалил низкую пологую гряду и вышел к россоху. Одна хорошо накатанная дорога уходила прямо и вправо, под небольшим углом, другая, не менее наезженная — налево, строго на север. Мысленно перекрестившись, князь Сакульский облегченно вздохнул и махнул рукой в направлении своего далекого-далекого имения.

Версты через три, когда солнце уже скрывалось между горными вершинами, Андрей успел заметить на краю придорожной поляны линию камышей и приказал вставать на привал.

Уже в который раз за этот поход оставшиеся без ночлега и измученные долгим переходом люди с молчаливого согласия князя проспали изрядно времени после рассвета и начали собираться в путь, когда солнце поднялось уже довольно высоко. Здесь, в горной расселине, возле весело журчащего ручья не хотелось думать о возможных опасностях, о татарских дозорах, рыскающих в степи, о собранных в гарнизонах янычарах, которых прямо сейчас султанские наместники наверняка рассылают во все места, откуда только поступили тревожные слухи.

— Обоз, — подбежав к Андрею, наклонился Саразман. — Там, вдалеке идет, версты полторы.

— Какой он тут еще может быть, кроме басурманского? — усмехнулся Зверев. — О чем печаль?

— Вы бы с боярином халаты накинули и чалму. А то как бы беспокойства не вызвать.

По лагерю пошло тихое шевеление. Те, у кого сохранились фески и кушаки — маскировались под османов, прочие или раздевались совсем, или прятались за повозки. Освобожденных в Судаке невольников собрали в плотную толпу и велели держать руки за спиной.

Обоз приближался. Пятеро всадников медленным шагом сопровождали три большие кареты, запряженные четверками чалых лошадей. Кареты, как ни странно, вид имели совершенно европейский — словно катились не по крымским просторам, а по тракту между Лейпцигом и Кельном. Всадники щеголяли суконными кафтанами, на шее были кокетливо повязаны платки, головы от солнца скрывали черные треуголки.

— Шуба! — рявкнул Рваное Ухо.

Десятки вроде бы занятых своими делами бойцов метнулись к путникам. По трое, по четверо на каждого, они хватали лошадей под уздцы, вцеплялись в кафтаны, сдергивали всадников на землю. Еще несколько ватажников рванули дверцы карет, запрыгнули внутрь. Секунда — и двое пожилых пассажиров вылетели в придорожную пыль. Казаки уже шуровали в вещах: в сундуках, баулах, объемистых тюках.

— Кто вы такие?! — поднялись на ноги жертвы. — Вы не имеете права! Мы послы! Послы от короля польского и литовского Сигизмунда к наместнику Сулеймана Великолепного в Крымском Стамбуле мудрому Ахмед Энверпаше! Я посол, а это мой помощник. Отпустите нас немедленно, или вас всех посадят на кол! Всех! Гастон, да покажите же им, наконец, посольскую грамоту! Не видите, они не понимают ни слова.

  95