65 
Бывший правитель здешних земель поморщился, вспомнив, что отныне он более не властен по своему желанию или по нужде допрашивать или казнить сервов, купцом или горожан. Русские никому не дозволяли проливать крови царских подданных, и за подобное деяние не колеблясь отправляли на дыбу любого — будь ты хоть раб, хоть родовитый князь. И это понимание возбудило в священнике еще большую ненависть к захватчикам: человеческая кровь и жизнь нередко требовались ему для важных научных экспериментов. Он уже в который раз за день громко выругался, пересек комнату и откинул полог, закрывающий проход дальше, в самый сокровенный уголок.
За пологом находилась естественная пещера около пяти метров в диаметре, с низким потолком и неровным полом. С одной ее стороны лежало, закрепленное на высоте трех футов большое распятие, с другой — свисал с потолка белый полупрозрачный камень. Под камнем стоял трехногий медный столик, с нацеленным вертикально вверх бронзовым острием, а под столом, вмурованное в такой же полупрозрачный камень, таращилось наружу странное существо: вытянутая вперед, похожая на спелый кабачок голова, с круглыми глазами и чуть приоткрытой пастью; скрюченное, покрытое короткой шерстью тело; ноги с огромными когтистыми ступнями и слегка разведенные в стороны мохнатые крылья на спине.
Епископ вставил рукоять факела в специальный держатель, опустился на колени, поцеловал камень в то место, куда был устремлен взгляд навеки замурованного уродца, затем выпрямился во весь рост и торжественно перекрестился: от пупка ко лбу, и от левого плеча к правому:
— Прости меня, Лучезарный, за долгое отсутствие и невознесение должных молитв. Мнилось мне, что смог найти я прямой путь к твоим милостям, но темный дух оказался всего лишь мелким бессильным рабом.
Крохотная комната наполнилась оглушительным хохотом, но священник не обратил на него внимания. Он успел понять, что после заключения Договора с духом он более не подвластен его гневу или скуке. Два года дух его раб, два года — его тело принадлежит духу. Бесплотные существа, в отличие от земных людей, не умеют лгать или изменять. Они хитры — но данному слову следуют неукоснительно и безукоризненно. Темный дух мог думать сейчас все, что угодно — но выместить на нем недовольство права не имел. Потому, что сейчас дух был его рабом.
— Прости меня, Лучезарный и снизойди ко мне своим вниманием.
С верхнего камня оторвалась капля воды, упала на бронзовое острие и стекла в оставленное у его основания отверстие. Спустя мгновение капля упала на камень, скрывающий странного уродца, и словно растворилась в нем. Хозяин замка низко поклонился, после чего сел перед столиком прямо на распятие.
— Дай мне совет. Лучезарный, умоляю тебя. Научи меня, скудоумного, как избавиться от русских? Как изгнать их с ливонских земель?
Сверху опять сорвалась капля — но на этот раз она скатилась на одну из букв, отчеканенных вокруг медного острия.
— W, — прошептал епископ, дождался следующей капли и произнес новую букву: — А…
Лучезарный отвечал! Он не бросил своего раба в трудную минуту, он сохранил для него частицу своей благосклонности!
— S… А… — пятая капля скатилась в отверстие, и священник понял, что он получил ответ.
«WASA»… Какая-то «Ваза». Что это может означать?
Однако, как и утром при встрече с русским боярином, господин епископ никак не высказал неудовольствия малопонятным ответом. Наоборот: он низко склонился перед вмурованным в камень существом и долго благодарил его за оказанную милость. И только после этого вернулся наверх, в малый зал замка.
— Ваза, ваза, ваза… Что это может означать? Епископ прошелся по помещению, разыскивая колокольчик для вызова слуг, выругался, подошел к двери, выглянул наружу:
— Эй, есть тут кто-нибудь?
— Да, господин епископ… — показался незнакомый ему послушник.
— Немедленно соберите в этом зале все вазы, которые есть в замке.
— Слушаюсь, господин епископ.
Вскоре обитель священника наполнилась суетой. Слуги, обшаривая комнаты, сносили в одно место все, что только казалось им напоминающим вазу: высокие кувшины, чаши для фруктов, вазоны для цветов, медные, оловянные и серебряные кубки. В конце концов их фантазия иссякла, и поток изделий рук человеческих остановился.
— А теперь пошли все прочь, — отпустил людей епископ и, оставшись один, принялся бродить среди собранных здесь предметов, надеясь получить долгожданную подсказку: ваза, ваза… Какая она должна быть? И как обычная ваза способна помочь ему победить язычников?
65 
