Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
24 
Айникки еще не оделась — на ней не было ничего, кроме вышитой рубашки до пола, на груди лежала недоплетенная светло-рыжая коса. Щеки ее горели румянцем, на носу рассыпались веснушки, ясные серые глаза радостно глядели на Ильмо. Девушка схватила охотника за локти и зашептала, косясь на лестницу:
— Фу, насилу вырвалась! Батюшка, как тебя выпроводил, снова затеял разговор о том, какого завидного жениха он мне присмотрел в Заельниках. Что же ты им с Локкой так глупо попался?
— Локка сказала, что ей подал знак предок…
— Ой, не верь! Она тебя уже который день с утра до вечера у ворот подкарауливает. Могу поклясться, что и про погибель рода сама всё выдумала. И как у нее язык повернулся?
— Да ну их всех, — пробормотал Ильмо, отпихнул ногой плошку с огарками свечей, прижал к себе девушку и принялся ее целовать.
— Пусти, дай вздохнуть! — Айникки уперлась ему руками в грудь. — Дай хоть взгляну на тебя, ведь с середины лета не виделись! Что у тебя с рукой?
— Ерунда, сжег пару хийси небесным огнем.
— Ой, Ильмо, может, и прав батюшка? Брось ты ее, эту охоту…
Ильмо отпустил девушку, скрипнул зубами.
— Твой отец… ладно, промолчу. Ты ведь всё слышала, что он мне наговорил?
Айникки кивнула.
— Я давно уже знала, что они хотят тебя изгнать, но не думала, что так скоро. Что будем делать, Ильмо? Батюшка пообещал, что сватов и на порог не пустит. Я-то думала, уговорю его понемногу, заставлю смягчиться…
— Да ведь и я надеялся, — со вздохом признался Ильмо. — Богатый выкуп собирал… Что ж, пришло время тебе решать. Уйдешь со мной?
— А жить где будем — в лесу?
Ильмо снова потянулся обнять девушку.
— Да хоть бы и в лесу! Там хорошо…
— Нет, погоди! Это сейчас хорошо, а что будет зимой? Или к материнской родне податься… Но они далеко, и не знаю я их совсем — примут ли?
— Милая, я все уже решил, — сказал Ильмо. — Я отвезу тебя на Лосиный остров, к матери моего друга Ахти. Они нас примут с радостью. Ахти богат и гостеприимен, можно там хоть бы и совсем поселиться. Перезимуем у них, а там, глядишь, и отец твой смирится — особенно если у него появится внучок…
Айникки сморщила нос в лукавой улыбке.
— Тот самый Ахти, красавец-воин? Не побоишься везти меня к нему в усадьбу? Когда он тут весной гостил, по нему все мои подружки сохли!
Ильмо беспечно махнул рукой.
— Ахти по полгода болтается незнамо где, в чужих землях, всё на месте ему не сидится, словно варгу. А если он решит дома зимовать, так уж мать за ним проследит. Говорят, она поклялась, что, пока жива, ее сын не женится. Кого он только ни привозил, мать всех отправляла восвояси…
— Говорят, она ведьма?
— Про меня тоже всякое говорят….
Внизу послышались голоса и глухой стук шагов. Ильмо и Айникки замерли.
— Так ты согласна бежать? — быстрым шепотом спросил Ильмо.
— Да, да! У меня уж давно на всякий случай короб собран. Встретимся сегодня в полночь на реке, у перевоза.
— А если отец узнает?
— Сегодня же Рябиновая ночь! Я уже договорилась с подружками, что пойдем на реку гадать, и матушке сказала. Только бы короб вынести незаметно…
Айникки на миг приникла к Ильмо, потом подтолкнула его к оконцу:
— А теперь ступай, милый… До завтра…
Ильмо позволил вытолкать себя из горницы, спрыгнул на траву, прокрался через двор, ухватился за ветку, подтянулся и исчез за частоколом.
Глава 6 ЧУДИЩЕ С СЕВЕРА
На вечерней заре, в холодных сумерках уходящего саамского лета, с бурых холмов в стойбище Железного Ворона пришел путник. Его заметили оленьи пастухи и сначала подумали, что к ним приближается демон-утчи, — хотя гость издали выглядел мирно, собаки, поджав хвосты, с визгом кинулись от него прочь, как от волка. Тогда и пастухи перепугались и, не дожидаясь приближения незнакомца, побежали в стойбище.
Старейшины выслушали весть и молча переглянулись.
— С севера? — переспросил один. — Один? Пастух подтвердил:
— На своих двоих, без поклажи. Как будто с неба свалился.
— С неба?! А нет ли на нем сизого плаща?
— Да, рогатая шапка, — закивал пастух, — и плащ до земли.
— Это тун, — прошамкал третий. — Храни нас, Мяндаш-ёг!
— Гостя надобно встретить, — сказал старейшина Ише, вставая на ноги. — Зовите нойду. А родичам скажите, чтобы сидели тихо по вежам,[16] и никто пусть не высовывается.
24 
