33 
Ратко Ялович наливает нам виски. Когда у него хорошее настроение, он обычно наливает мне из бутылки, в которой плавает золотой лист, но сегодня жарко, к тому же жена с утра наехала на него из-за мышей и тараканов, поэтому сегодня мы пьем какой-то мерзкий суррогат. За стаканчиком Ратко рассказывает нам о своих проблемах, которые имеют сугубо личный характер и касаются его жены и ребенка. Строго говоря, это вообще не проблемы. Я делаю попытку решить их оптом с помощью банальнейших советов и избитых фраз, чем Ратко, кажется, остается доволен; во всяком случае, он совершенно искренне меня благодарит.
Некоторое время мы говорим о погоде, потом Ратко начинает расспрашивать Бриджит о ее жизни. Ее ответы нейтральны и носят общий характер, и я понимаю, что они адресованы и мне тоже.
Я спрашиваю Бриджит, не хочет ли она вздремнуть, пока мы разговариваем, но она качает головой. Ей нравятся новые люди. Впрочем, в благодарность за мою заботу она целует меня в щеку.
– Вы замечательно смотритесь вместе. Вам надо держаться друг друга, – говорит Ратко. От выпитого он уже слегка захмелел и сделался сентиментальным, но его слова странным образом отвечают моим собственным мыслям, и мое сердце наполняется нежностью к Бриджит. Быть может, характер у нее и не сахар, но она очень мила, ласкова со мной, и второй раз такую вряд ли встретишь.
– Ее лоно как будто создано для материнства, – говорю я.
Бриджит смеется, мы с Ратко тоже улыбаемся.
– Нет, – возражает Ратко, – вам нужно уехать из города куда-нибудь в деревню, на природу.
– Мы могли бы отправиться в Калифорнию, – говорит Бриджит. – Или на Гавайи. В любое место, где много солнца и близко океан.
– Я не против, – говорю я и смотрю на нее, и Бриджит берет меня за руку.
– Какая она, Югославия? – спрашивает она у Ратко, зная, что вопрос доставит ему удовольствие.
– О, это прекрасная страна! Там есть золотые песчаные пляжи, горы, прозрачные реки… Мои родители родом из-под Ниша, где родился Константин Великий.
– Мы могли бы поехать туда, – задумчиво говорит Бриджит.
– Нет, – твердо отвечает Ратко. – Лучше вам ехать в Ирландию.
Словно для того, чтобы подчеркнуть свои слова, он подается вперед и звякает своим стаканом о мой.
– Да, мы могли бы отправиться в Ирландию! – восклицает Бриджит. Похоже, идея Ратко пришлась ей по вкусу.
– Мне казалось, ты хотела поехать туда, где светит солнце, – замечаю я.
– Неужели в Ирландии никогда не бывает солнечной погоды? – говорит она.
Я качаю головой, и Бриджит снова смеется.
– Никогда-никогда? – спрашивает она.
– Никогда, Мышка. Особенно летом, – говорю я. – Как ты думаешь, почему там все время идет война? Это погода виновата. Действует на психику.
Но она не слушает.
– Я бы хотела побывать в Ирландии, – говорит она. – Там мои корни.
Бриджит морщит носик, и на пару секунд ее лицо становится печальным и задумчивым. В эти мгновения она выглядит такой неописуемо прекрасной, что я даже начинаю на нее злиться.
– Попроси Темного, что ему стоит? – говорю я, подпуская в голос капельку яда, но Бриджит не реагирует.
– О да, – соглашается она самым безмятежным тоном. – На будущий год мы обязательно съездим в Ирландию недельки на три. У одного из знакомых Темного в Донеголе есть настоящий замок. Быть может, нам повезет и дождей будет не очень много.
– Вот у нас в Югославии… – говорит Ратко и начинает рассказывать какую-то длинную историю о своей давно покинутой родине. В этой истории, относящейся к середине семидесятых годов, фигурируют маршал Тито и какой-то исследовательский институт, который ищет способ управлять погодой, потому что решающий матч чемпионата мира по футболу сборной Югославии предстояло играть на своем поле. История совершенно дурацкая и к тому же отдает враньем, но мясистое лицо Ратко вздрагивает от сдерживаемого смеха, и к концу рассказа мы с Бриджит тоже хохочем как безумные.
– …И вот, – рассказывает Ратко, – выпал снег, но сборная Югославии победила западных немцев со счетом 2:0. Сразу после игры маршал Тито произвел директора института из полковников в генералы. Увы, югославы слишком любили маршала, и никто не осмелился сказать ему правду, которая была известна всем, кроме него. Так Тито и умер, считая, что в области управления осадками Югославия оставила все страны мира далеко позади…
Ратко ржет так, что его лицо становится багровым. Он уже не может сдерживаться. От смеха у меня на глаза тоже наворачиваются слезы. Бриджит глядит на меня и целует еще раз, а я думаю, что нам действительно следовало бы убежать, уехать куда-нибудь вдвоем. Тут Ратко прав на все сто.
33 
