Последние отзывы

  116  

«Отель инфанты» располагался в нескольких шагах от дома с таким же названием и оказался гостиницей средних размеров, приветливой и симпатичной. Он принадлежал супружеской чете лет пятидесяти. Муж с быстрыми, живыми глазами был больше похож на контрабандиста, а его жена с ослепительно белыми зубами словно явилась из последнего акта оперы «Кармен». Альдо ждали и приняли с любезностью, сдобренной капелькой любопытства, как и каждого достойного клиента.

— Вы журналист? — спросила хозяйка с неприкрытым интересом. — Какая прекрасная профессия! И в какой газете вы работаете?

— Не задавай столько вопросов! — рявкнул муж. — Это невежливо.

— Ничего страшного, — успокоил его Альдо, сияя своей самой обворожительной улыбкой. — Я могу ответить на любые вопросы. Я тот, кого называют свободным журналистом, делаю репортажи о том, что мне интересно, и продаю тем, кто больше заплатит. На данный момент меня заинтересовала охота на китов!

Он нашел путь к сердцу хозяев гостиницы, которые пообещали ему сделать все возможное, чтобы он остался доволен пребыванием в их городе. Хозяйка показывала Морозини его комнату, когда в гостиницу с намерением не отставать от своего объекта ни на шаг вошел Алкид Трюшон, решивший поселиться в том же отеле. Но, судя по всему, с точки зрения хозяина, он не обладал достоинствами журналиста Мишеля Морльера, и Биксанте Ларальде принялся его допрашивать с пристрастием:

— Что привело вас к нам в это время года? Туризм?

— Нет, работа! Я журналист.

— Смотрите-ка! И что вас интересует? Баскская игра в мяч?

Алкид мечтательно замер:— Да, это любопытная тема… Но ею я займусь позже! А сейчас меня больше интересует охота на китов!

— Я так и думал, — Ларальде стукнул кулаком по ладони.

— Вот как? Почему же?

— Сразу видно, что вы журналист! Ваша комната на третьем этаже, номер 12.

Своей жене хозяин гостиницы сказал:

— За этим надо приглядывать! Что-то мне подсказывает, что он шпион…

И Биксанте Ларальде был не так далек от истины!

Встреча была назначена на вечер, и Альдо провел день в своей комнате: отдыхал, размышлял. Настроение у него было мрачное. Во-первых, он привык к спальным вагонам высшей категории и поэтому плохо спал на кушетке купейного вагона, в который его от большой щедрости запихнул мерзавец, управлявший теперь его жизнью. В купе он ехал не один, и громкий храп двух попутчиков — к счастью, одна полка оставалась свободной — и исходивший от них запах пота заставили Альдо выйти в коридор. Только после остановки в Бордо, где многие пассажиры сошли с поезда, Морозини удалось найти свободное купе, и он с наслаждением расположился там. А во-вторых, здесь, в гостинице, после великолепного завтрака, приготовленного Арранксой Ларальде, состоявшего из местных копченостей, огромного куска тунца по-баскски, домашнего пирога и вина «иррулеги», Альдо нуждался в покое. В отличие от Адальбера, который считал средиземноморский отдых среди дня искусством и охотно засыпал где угодно и в любом положении, Альдо не любил дневной сон, искренне считая, что после него просыпаются с остекленевшим взглядом и сухостью во рту. Но на этот раз он не устоял, убедив себя в том, что вскоре ему понадобится много сил.

Морозини проснулся два часа спустя, свежий и отдохнувший, и решил осмотреть город. Он собирался поближе взглянуть на красивые старинные здания, помолиться в церкви Святого Иоанна Крестителя. Именно в ней почти три века назад юный Людовик XIV в костюме из золотистой ткани, украшенном тонкими черными кружевами, взял в жены маленькую белокурую инфанту в платье из белого атласа, расшитом золотыми королевскими линиями, как и верхнее платье с длинным шлейфом из темно-фиолетового бархата. Рядом с ними стояли Анна Австрийская в черном платье и кардинал Мазарини в малиновой сутане, который сделал все для того, чтобы эта свадьба состоялась, и чей конец был уже не за горами…

Атмосфера собора подействовала на Альдо умиротворяюще, и он задержался там, разглядывая знаменитый позолоченный алтарь работы скульптора Мартена де Бидаша, неповторимый неф, окруженный тремя рядами галерей из резного дерева. По воскресеньям оттуда раздавались голоса, поющие хвалу Создателю. Морозини долго и пылко молился о том, чтобы никому, кроме него, не пришлось быть вовлеченным в опасную авантюру, участником которой он поневоле стал. Ему очень хотелось позвонить в Сент-Адур и услышать знакомые голоса тетушки Амели или План-Крепен. Он знал, что они совсем недалеко от него, и это было искушением, которому он не имел права поддаваться. Такой телефонный звонок мог привести к катастрофе. Хорошо еще, что перед отъездом он сумел из Парижа поговорить с Лизой по телефону. В Вене все было спокойно, только близнецам нужно было большее пространство, чем крошечный внутренний садик дворца Лизиной бабушки…

  116