Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
80 
В небе над Севастополем, с недоумением разглядывая эту человеческую миграцию, делала прощальные круги перед перелетом в зимнюю Африку последняя запоздавшая пара то ли офирских, то ли украинских аистов. Они плохо подготовились к перелету и были похожи на тощих одичавших ангелов.
«Интересно, где их родина — в Африке или здесь?» — задумался хлопчик, совсем как Гамилькар когда-то.
«Где выводят птенцов, там и родина», — правильно решил Сашко.
ГЛАВА 19. Граффити на стене белого дома (в Москве)
ГЛАВА 19. Граффити на стене белого дома (в Москве)
Хотел бы я знать, кто и сколько заплатил этому, из Назарета.
Каиафа
Сашко Гайдамака
УТРЕННЕЕ ВАУЧЕРНОЕ
- Я согласился на раздел страны,
- продался я за ваучер бумажный —
- и вот латаю старые штаны,
- а кто— то строит дом пятиэтажный.
- Зачем на танки с камушком в руках
- поперся я, поверя в жизнь иную!
- Был в дураках — остался в дураках.
- Не привыкать. Стерплю. Перезимую.
- Но что мне делать в случае таком,
- когда в окрестной рощице зеленой
- березка— полоняночка тайком
- кивнет приватизированной кроной?
- Я перед ней, дыханье затая,
- стою как пень и м-медленно въезжаю:
- была ничья и, стало быть, моя;
- теперь — его и, стало быть, чужая.
- А он возводит львиное крыльцо,
- он голубые зафугачил ели.
- И уж не бросишь ваучер в лицо —
- грешно сказать, не пропили — проели.
- Продам пальто (еще не холода),
- В конце концов, не все ему смеяться!
- Ох, посмотрю я на него, когда
- наступит год 2017![36]
ГЛАВА 20
И тут я только понял,
Что мой товарищ помер.
Ага.
Окопная песенка
НЕСКОЛЬКО АВТОРСКИХ СЛОВ О МЫКОЛЕ БАНДУРЕНКО И СЕМЭНЕ ШАФАРЕВИЧЕ
Н. С. Шкфорцонф посвятил Семэну и Мыколе несколько строк в своей монографии:
«Из всех людей, вовлеченных в процесс репликации пространства — времени после 2 июля 1904 года, Мыкола Бандуренко и Семэн Шафаревич были самыми невинными и несчастными созданиями — их швыряло из одной реальности в другую, пятую, двадцать пятую — но всегда почему-то вместе. Я встречал их карабинерами в Италии, филерами в Севастополе, алкоголиками в Гуляй-Граде, музыкальными фабрикантами в Южно-Российске, стражниками в Офире. Это были самые безобидные зверьки па свете — поверьте уж старому зоологу».
В годы военного коммунизма чекист Деревяга, заклопотаный бесконечными обысками, арестами и расстрелами (а тут еще это «Дело»!), вызвал под конвоем неразлучных, по пришибленных и постаревших Семэна з Мыколой и пытался выяснить:
1. Правда ли, что за два месяца до первой русской революции царская полиция провела лесоповальный обыск на южно-российской фабрике музыкальных инструментов — то есть, в прямом смысле валила складированный рояльный лес, безуспешно разыскивая какую-то подпольную типографию с листовками неприличного содержания?
2. Правда ли, что ознакомившись с ордером на обыск, музыкальные фабриканты бросили в лицо сатрапам: Бандуренко — «Гэть!», а Шафаревич — «Кыш!»; и за это были опечатаны, обанкрочены и пущены с молотка?
3 Правда ли, что 2 июля 1904 года музыкальные фабриканты заказали в Палермо механический рояль с революционным репертуаром («Марсельеза», «Интернационал», «Вихри враждебные») с целью наладить подпольное производство подобных роялей в России?
4. Правда ли, что борец Сашко Гайдамака механические внутренности рояля пропил, а Бандуренку с Шафаревичем, потребовавших возмещения убытков, вместе с пустым роялем выбросил па улицу?
5. Отвечать, вашу мать! (Кулаком по столу.) Где сейчас находятся Гайдамака, рояль и подпольная типография?
Протокол этого допроса имеется в «Деле». Об ответах перепуганных насмерть Семэна з Мыколою можно догадаться: ну? а? га? шо? о! во! не, ага и т. и. Под конец допроса, смекнув, что их, как пострадавших от царских сатрапов, пока не собираются отправлять в штаб Духонина, музыкальные фабриканты предложили губчека свои услуги: пусть ЧК выдаст им золотые рубли и отправит их в Палермо в служебную загранкомандировку для приобретения показательного механического революционного рояля, а уж его производство они наладят в Южно-Российске в плановом количестве. Из этой попытки невезучих Бандуренки и Шафаревича прихватить золотой запас, удрать в Италию и запросить там политического убежища ничего не вышло — чекист Деревяга страшно закричал:
80 
