с удовольствием перечитала 
201 
– Да. – Она кивнула отцу. – Я думаю, он меня спас.
Коулз сделал мне знак сесть, что я и сделал, – впрочем, не без некоторой опаски. Меня томили нехорошие предчувствия.
– Как вы понимаете, – сказал Коулз, – я хочу, чтобы вы мне все объяснили. Я должен знать, почему мою дочь схватили, когда она возвращалась из школы, и отвезли на полсотни кварталов к югу. – Он перевел дух. – Салли была напугана. Ей потребовалось три недели, чтобы только рассказать нам, что произошло. Мы с женой были потрясены. Не знаю, почему мы не позвонили в полицию сразу, но я думаю, что и сейчас это еще не поздно сделать. И тогда, Уайет, вы ответите по закону!
– Но, папочка, – вставила Салли, – ведь это длилось совсем недолго. И потом, они же привезли меня прямо к тебе!
– Все равно это было похищение.
– Но мистер Уайет не виноват, папа!
– Почему-то я не очень в это верю.
– Джей Рейни находился в очень сложном положении, – начал я. – Ему угрожали…
– Но при чем здесь моя дочь? – перебил Коулз.
– Он был… – Я подумал, что мне следует быть очень осторожным. – Его положение было довольно шатким и…
– И чего, черт побери, он надеялся достичь, когда похитил мою дочь?! – рявкнул Коулз.
Вот здесь, приятель, тебе лучше бы остановиться, подумал я.
– Мне трудно говорить о том, что Джей думал и на что надеялся, – сказал я. – Для этого я знал его недостаточно близко.
– Салли, – Коулз повернулся к дочери. – выйди, пожалуйста, на минутку, мне с мистером Уайетом нужно поговорить наедине. Если хочешь его о чем-то его спросить или что-то сказать – лучше сделай это сейчас.
– О'кей, папа… – Салли встала и повернулась ко мне. – Я только хотела спросить… насколько опасно это было? Ну, находиться в той машине и прочее?… Мне действительно что-то угрожало, или…
– Да. – Я кивнул. – Угрожало. Но я не знаю – что.
– А почему вы сами оказались там?
– Почему?… – Я немного подумал. – Это произошло вопреки моему желанию, Салли.
– И все-таки почему вы были в той машине?
– Я пытался помочь Джею Рейни – вытащить его из той сложной ситуации, в которой он оказался.
– И вам это удалось?
Я ответил не сразу, ожидая, пока нужные слова сами придут ко мне.
– Я, собственно, хотела узнать, что было дальше, – уточнила Салли.
– Дальше?… Джей умер, – сказал я.
Твой отец умер, подумал я. Умер, и теперь ты никогда его не увидишь.
– Тот… большой человек? А отчего он умер?
– Мистер Рейни был болен. Проблемы с легкими.
– Его… убили?
– Нет. Я же сказал – он был серьезно болен.
– Он был хорошим человеком?
– С ним случилось большое несчастье, – сказал я. – Это было давно. Но он не был плохим, нет…
– И он не хотел причинить мне вред? Прежде чем ответить, я бросил взгляд на Коулза:
– Нет. Он ни в коем случае не хотел причинить вред тебе, Салли.
Похоже, мои слова подействовали. Что-то – какая-то туго натянутая струнка внутри нее ослабла.
– Вы хотите сказать, что все это было чем-то вроде… ошибки, большой ошибки?
Я кивнул:
– Да, чем-то вроде очень большой ошибки, Салли.
Она слегка пожала плечами.
– Ну тогда… ладно. – Салли посмотрела на отца. – Я пойду проверю свою электронную почту, хорошо, папа?
– Конечно, дорогая, конечно.
– Л ты еще долго?… – спросила она.
– Нет, а что?
– Я подумала, что по дороге домой мы могли бы заехать в спортивный магазин.
– Хорошо, лапа, я понял.
Салли вышла. Коулз закрыл дверь и повернулся ко мне, не в силах сдержать свой гнев.
– Ну, Уайет, какая часть вашей истории – вранье? Девяносто девять процентов? Сто?!
– Чего вы, в конце концов, от меня хотите, Коулз?… – спокойно спросил я.
– Я хочу знать, почему этот Рейни преследовал мою дочь.
– Этого я вам не скажу.
– Что-о?! – Коулз сжал кулаки, и я сразу вспомнил Уилсона Доуна-старшего и то, как однажды он меня почти уничтожил. – Вы что, не понимаете, что я могу обратиться в полицию, и тогда…
– Понимаю. И тогда мне придется рассказать им все. К сожалению.
– К сожалению для кого? Для вас, Уайет?…
Тут я снова вспомнил о своем долге перед Уилсоном Доуном-старшим и его женой, у которых я отнял единственного ребенка; о долге перед своим собственным сыном, которого я предал, когда расстался с ним без борьбы; перед Джеем Рейни, который – не будем забывать об этом! – ни разу не открылся перед дочерью, хотя молчание, несомненно, причиняло ему острую боль. Я вспомнил о своем долге и перед самим Коулзом, и – самое главное – о долге перед Салли. Да, я чувствовал себя обязанным и перед ней просто потому, что она все еще была ребенком, а я был взрослым. И мой долг перед всеми этими людьми и перед самим собой заключался в том, чтобы никогда больше не становиться дикой и неуправляемой силой, которая разлучает родителей и детей. Никогда и ни за что.
201 
