Лёгкий, ненавязчивый романчик 
113 
Николас и девица прекратили возню на траве. Девица, вроде бы в испуге, поспешно завязала тесемки на передней части платья и, выбравшись из-под Николаса, кинулась бежать прочь, перепрыгивая через изгороди меж полями.
Николас обернулся к Дуглесс, и его красивое лицо исказила сердитая гримаса. Откинувшись назад и опершись о локоть, он гневно взирал на рыжеволосую женщину.
– И что же вы всем этим хотели сказать? – требовательно выкрикнул он.
Волна негодования схлынула с Дуглесс. Некоторое время она молча стояла, как бы застыв и уставясь на него: Николас здесь, с ней! Он здесь!
Затем она кинулась к нему и, обвив его шею руками, принялась целовать. Он тоже заключил ее в объятия, и они оба упали на траву.
– Ведь это же – ты, да, Николас?! Ну конечно же ты! Любимый мой! – говорила Дуглесс. – После того, как ты ушел, все было так ужасно! Ни одна живая душа не помнила тебя! И никто не мог вспомнить нас с тобою вместе! – И, целуя его в шею, она добавила:
– Ты вновь отрастил бороду, но это совсем неплохо, мне даже нравится!
Он целовал ее в шею, а рука его потянула за переднюю часть ее юбки, так что блузка тотчас расстегнулась, и губы его заскользили от ее шеи вниз.
– О, Николас, мне так много нужно тебе рассказать! – воскликнула Дуглесс. – После твоего ухода я виделась с Ли, и он сообщил мне все о Летиции и о Роберте Сидни, и еще… еще о… О да, вот так! Как же хорошо, ой, как приятно! Нет-нет! – вскричала вдруг она и оттолкнула его подальше. – Нет, этого мы делать не должны! Ты же, наверное, помнишь, что случилось в тот последний раз, да?! Нам следует поговорить: я должна тебе сообщить об очень многом! Ты уже знаешь, что тебя все-таки казнили?
– Меня? Казнили?! – воскликнул Николас, выпуская ее, хотя до этого еще раз попытался привлечь Дуглесс к себе. – Молю вас, сударыня, скажите же, за что?
– За измену! И за то, что собрал войско! За… Послушай, Николас, ну, хоть ты-то не впадай в прострацию! Довольно и того, что у меня в последние дни была такая амнезия, что я просто забыла обо всем на свете! Выслушай же меня! Я не знаю, как долго ты еще пробудешь здесь. Знай: это все замыслила твоя жена! Я понимаю, конечно, что ты ее любишь, но она и замуж-то за тебя пошла лишь потому, что ты – родственник королевы Елизаветы, а может, отца королевы?! Неважно! В общем, Летиция хочет вывести тебя из игры, потому что играть по ее правилам ты не желаешь! И она хочет посадить своего ребенка на английский престол! Разумеется, она не может иметь детей, но этого она еще не знает! – взволнованно говорила Дуглесс. Сделав паузу, она спросила:
– Слушай, а почему это ты так странно глядишь на меня? И куда это ты направляешься?
– Направляюсь я к себе домой, подальше от тебя и твоих речей на западном наречии – лаешь, будто колли! – ответил Николас, вставая с земли и пытаясь вправить рубашку в штаны.
Дуглесс тоже вскочила:
– Так значит, речи на западном наречии, будто колли лает, да?! Это что-то новое в мой адрес! Да постой же, Николас! Не можешь же ты вот просто так взять да и уйти!
Оборачиваясь к ней, он проговорил:
– Ну, ежели вы хотите довести дело до конца… – и он жестом указал на лужайку, – то я, разумеется, останусь и хорошо вам заплачу, но я не в состоянии терпеть эту вашу безумную манеру изъясняться!
Дуглесс так и замерла и, моргая, смотрела на него, все пытаясь понять, что он такое говорит!
– Вы мне заплатите? – шепотом повторила она. – Но, Николас, что с тобой? Ты ведешь себя так, как если бы прежде никогда со мной не встречался!
– Верно, сударыня, я никогда и не видел вас прежде! – ответил он и, повернувшись к ней спиной, пошел прочь.
Дуглесс была так потрясена, что не могла двинуться с места. «Никогда не видал прежде» – да о чем это он?! И она бросилась за ним сквозь кусты. Одет Николас был очень необычно: в черный бархатный камзол, украшенный… украшенный, как будто…
– Это что, бриллианты, что ли? – задыхаясь, спросила она.
– Обычно я бываю не слишком-то добр ко всякому ворью! – презрительно щурясь, ответил Николас.
– Но я вовсе не собиралась грабить тебя! Просто никогда еще не видела, чтобы у мужчины было столько бриллиантов! – воскликнула Дуглесс, пятясь и внимательно разглядывая его. Наконец она поняла, что Николас переменился. И дело было вовсе не в наряде и не в том, что он вновь отпустил бороду и усы, – нет, с лица его исчезла та, былая, серьезность! Конечно, это Николас, только помолодевший!
И потом – как это он успел за столь короткое время вновь отрастить бороду?
113 
