Последние отзывы

  16  

Линдси, Линдси, стучало в мозгу Бена. Сестра в день своего рождения простила-таки его с естественностью подлинной женщины. Словно камень свалился с сердца. С этим покончено, думал Бен, полностью и бесповоротно. Наконец-то! Страхи его, что стервятники после смерти Джейка слетятся и начнут собирать дань, не подтвердились. Все было тихо, безветрие и гладь.

Могучая машина пожирала милю за милей, вписываясь в повороты, слушаясь хозяина, как желанная женщина, внимающая каждому движению его руки. Бен глубоко вздохнул и медленнее опустил грудь, очищаясь от запаха духов Глории и мускусного запаха недавней близости, и наполнил легкие чистым, свежим воздухом ночи.

Линдси, мысленно повторял Бен. Боже, как он любил ее, как скучал по ней. Дни, недели, месяцы со времени ее ухода были для него нескончаемой мукой. И вот все это позади. Мать расплакалась в его руках, когда он пересказал ей разговор и, крепко прижимая ее, убеждал, что она по-прежнему должна быть терпеливой. Это может оказаться долгим делом – примирение между матерью и дочерью, объяснял Бен. Меридит поняла и обещала и впредь не торопить Линдси с решением. Решением, которое обещало в будущем соединить семью.

– Мы тебя побили, подонок, – бросил Бен в ночь. – Мы тебя побили.

Забудь про это. Даже просто думать о Джейке означало снова впускать его в свою жизнь, а Бен этого не хотел. Ненависть отбирала слишком много душевной энергии, а Бену не хотелось тратить ее на отца. Все воспоминания о Джейке должны были остаться там, где лежало тело этого человека – в могиле. С прошлым покончено.

Линдси вернется в дом, когда созреет, думал Бен, разворачивая машину в направлении от моря – домой. Сестра – отличный фотограф, и это было видно по журналу – там все пронизано душой и человеческим теплом. С таким природным талантом она и в самом деле далеко может пойти.

– А ты, Уайтейкер? – спросил он, посмотрев на свое отражение в зеркальце заднего вида. Черт возьми, когда же у него будет возможность поставить свой собственный фильм? Он чувствовал, как от картины к картине злоба и ярость все больше переполняют его. Выжимали, как губку, оставляли с носом, а сами снимали сливки с того, что целиком было его заслугой. Чаша терпения стремительно истощалась, ему приходилось черпать его из самых глубоких колодцев души, все время ждать, наблюдать и совершенствовать, совершенствовать, совершенствовать свое ремесло. И когда придет его время, он будет знать, что делать. Он потребует права на постановку своей собственной картины и предоставит решать тем, у кого деньги и власть. И если они откажут, он удивит их всех. Он сделает все сам. Каждую свободную от съемок минуту он теперь использовал на чтение сценариев, приходивших в студию «слева». Их авторы, не располагавшие агентами и адвокатами, мечтатели и честолюбцы, горели желанием на нескольких десятках страниц во всем блеске раскрыть свой талант. И где-то в бесконечном завале сценариев был тот единственный, который он искал.

Бен оторвался от размышлений. Он вновь влился в поток транспорта, и дорога поглотила внимание. Неожиданно он почувствовал себя усталым и выжатым, как лимон. Как он и надеялся, поездка помогла сбросить напряжение, и образ кровати манил и звал его.

Через двадцать минут Бен вошел в свои фешенебельные апартаменты на крыше многоэтажки, сбросил с себя спортивную куртку и прикрыл дверь. Спустившись в гостиную, расположенную тремя ступеньками ниже, он рассеянно посмотрел в гигантские – от пола до потолка – окна, за которыми открывалась изумительная панорама города. Нажатием кнопки можно опустить тяжелые портьеры на окна, но Бен редко пользовался ее услугами, предпочитая держать окна незакрытыми. Помещение было отделано хромом, стеклом и материалами угольно-черного цвета. Оно поражало острыми углами и экстравагантными формами размещенных в нем предметов, среди которых выделялась блестящая черного цвета скульптура высотой чуть не в восемь футов под названием «Плачущая».

Дизайнерские увлечения Бена не на шутку тревожили и шокировали мать, как и многих женщин, которых он водил сюда. Вид был не особо умиротворяющим, тех, кто был не в ладу с собой, он потрясал и вгонял в тревожное возбуждение. По реакции входивших в дом людей Бен много мог узнать о них. В матери он открыл женщину, слишком часто сталкивавшуюся с грубыми сторонами жизни и потому не переносящую на дух эпатирующую резкость и угловатость его покоев. А вот Линдси… Когда она первый раз навестила его здесь, то с ходу плюхнулась на диван и тут же спросила, не найдется ли у него в серванте какой-нибудь ерунды червячка заморить. Она была в прекрасном настроении, и Бен часто ловил ее взгляд, задумчиво разглядывающий скульптуры, казалось, они были для нее источником вдохновения.

  16