очень нудно 
6 
— Это лакомый кусочек, нам хорошо заплатят, — рассказывала Нурия, перебирая диски. — Но ты представить себе не можешь, сколько там работы, Алисия, у меня эти святые уже поперек горла стоят. До чего хороши твои цветы!
— А сколько я с ними вожусь!
— Перышки как у цыплят. Ага, вот, Лу Рид, отлично.
Когда Пабло и девочка еще были здесь, отношения Алисии с Нурией сводились к кратким встречам в лифте или ближайшем супермаркете, а также к болтовне о различных диетах, которая порой продолжалась за чашкой кофе или кружкой пива в скромной маленькой квартире Нурии на четвертом этаже, стены которой мирно делили меж собой Рене Магритт и Джимми Хендрикс. Прежде, когда Алисию обременяли семейные обязанности, она не отваживалась совать нос в жизнь Нурии, заполненную суетой, красками и инструментами, хотя до встречи с Пабло все это до известной степени составляло и жизнь Алисии — беззаботной и безалаберной, свободной и независимой студентки Алисии. Теперь события странным образом сблизили их, и казалось, уже ничто не мешает Алисии наслаждаться молодой свободой. Но теперешняя свобода была ущербной, отравленной прошлым, которое искалечило Алисию, превратив в уродливую копию прежней студентки. Тягучий голос Лу Рида осыпал оскорблениями порочного трансвестита. Алисия вытащила пачку «Дукадос» и закурила. Нурия считала, что именно таким вот образом может отвлечь подругу, и поэтому сидела на ковре, поставив бутылку на столик, слушала музыку и подробно описывала злоключения минувшего дня. Нурия обладала слишком мощной и переменчивой энергией, чтобы растрачивать ее на сетования по поводу собственных или чужих невзгод, она предпочитала не зацикливаться на них, в ней главенствовала животная потребность дышать и оберегать свое «я», поэтому при любых обстоятельствах она попивала пиво и болтала о всякой ерунде.
— А это еще что такое?
— Опять придурки с верхнего этажа колотят. Думаю, концом швабры.
Стук повторялся каждые пять секунд, заглушая подгоняемый ударником голосок Лу Рида, который вязко повторял одно и то же: «Babe, you’re so visius». Стук был глухим, и от него мелко дрожала бахрома на китайской лампе.
— Ну и козел, во дает! — Нурия явно разозлилась. — Скажи, разве это громко?
— Да нет. Им просто нравится издеваться над людьми, я ведь отлично слышу их голоса в четыре часа утра, как будто они у меня в гостиной переговариваются. Но все равно, сделай чуть потише.
Нурия восприняла грубые протесты соседей как недопустимое посягательство на собственную свободу и, крутя в руках последнюю бутылочку пива, предложила спуститься к ней и послушать что-нибудь еще. Алисия молча отказалась — она сделала такой жест руками, словно пыталась оттолкнуть от себя некий таинственный предмет, прогнать кого-то или развеять запах, который мог пропитать пустоту между пальцами; потом она с неспешным старанием начала собирать тарелки и бутылки, как поступают, когда хотят намекнуть гостям, что пора, мол, им отправляться восвояси. Но Нурию такими штучками было не пронять. И Алисия, в пятый раз услышав приглашение, потерянно закурила и с воловьей покорностью кивнула в знак согласия.
— Пошли. — Нурия завязывала распущенные волосы в хвост. — К тому же поглядишь на скульптуру, о которой я тебе рассказывала. Она очень хороша, но в каком состоянии… Обрыдаться можно!
Мастерская, которую Нурия делила с двумя коллегами, небольшое помещение в квартале Санта-Крус, позволяла принимать на реставрацию довольно много предметов искусства, но время от времени кое-какую работу приходилось из-за тесноты брать домой. Нурия снесла пару стен у себя в квартире и за счет соседних комнат расширила площадь гостиной, превратив ее в мастерскую — по виду нечто среднее между лабораторией и столяркой. Первое, что заметила Алисия, ступив в прихожую, был острый запах нашатыря с примесью какого-то странного сладковатого аромата, от которого у нее сразу потекли слюни. В глубине комнаты, рядом с балконом, она увидела верстак, вокруг горой лежали деревяшки и вороха стружек; почерневшая печь прилепилась к стене, из нее тянулось в сторону лоджии сложное устройство из кирпича; фуганки, рубанки, стамески в беспорядке валялись по полу вместе с пустой жестяной банкой из-под пива и полупустыми пакетами из фольги. Нурия пересекла гостиную, чтобы включить магнитофон, по дороге прихватив кассету с «Morrison Hotel», и кивком указала Алисии на фигуру, робко притулившуюся в углу, на стопке газет. Напротив высился сложный аппарат — нечто с мотором и пульверизатором, похожее разом и на фумигатор, и на огнемет. Время соскоблило краски с плаща Пресвятой Девы, покалечило ей руки, лишило одного глаза, и теперь на лице Богоматери застыло трогательное выражение мольбы, отчего она напоминала сироту-калеку. Нурия набросала план, весь состоящий из углов и линий, а поверх плана ярким фломастером весело начертила крестики, много крестиков. Принимая протянутый стакан — кроме плоховатого вина, в холодильнике ничего не нашлось, — Алисия глянула на лист бумаги. Это был план церкви.
6 
