очень нудно 
102 
— Останови, пожалуйста, такси.
Он сохранял невозмутимость, в его глазах не мелькнуло ни тени грусти или разочарования — он принимал ее бегство как неизбежный этап на том пути, который должен привести их к последнему испытанию чувств, к развязке. Рядом затормозило такси, они погрузили вещи в багажник, сели на заднее сиденье — так, что их колени соприкасались. За окном мелькали улицы, а Алисия все пыталась собраться с силами, только вот сил уже не осталось — из горла не шли самые нужные слова, которые могли бы спасти ее жизнь, избавить от одиночества и ненастья. Да, новое будет повторением старого, повторится история ее с Пабло любви — чуть подправленная и чуть измененная, только ведь выбора-то нет, альтернатива настолько ужасна, что вынести ее Алисия не сможет. Когда машина остановилась у вокзала на площади Армас, Алисия полезла в сумку и стала лихорадочно рыться, отыскивая кошелек. Эстебан протянул водителю деньги и попросил помочь достать чемоданы. Автобус в Малагу отправлялся через четверть часа. Алисия почему-то страшно боялась опоздать и отказалась зайти в кафе. Они поставили чемоданы в багажное отделение и решили выкурить по последней сигарете.
— Передавай привет сестре, — сказал Эстебан с мрачной любезностью.
Честно говоря, она и сама не сумела бы объяснить, почему оказалась здесь, почему узлы затянулись так крепко, что окончательно удушили ее волю. Собраться с духом и сказать нужные слова? Но тут с холодной жестокостью, неожиданной для нее самой, она призналась себе, что не любит Эстебана и никогда не любила, просто он был ей нужен, вернее, нужна его безнадежная любовь — чтобы выжить, выдержать долгую бессонницу, уготованную будущим. Так что она с силой вдохнула сигаретный дым и решительно выпалила:
— Помнишь, я сказала, что когда ты вернешься из Лиссабона, мы с тобой должны поговорить?
Его глаза улыбнулись, но вовсе не счастливо — это был злой огонек, как у человека, который заметил, что соперник по нескончаемой карточной игре блефует. Левая рука Эстебана с зажатой в ней сигаретой быстрым движением коснулась волос Алисии.
— Да вроде бы и не о чем тут больше говорить, — отозвался он, медленно выдавливая из себя слова. — Счастливого пути.
Она с неприязнью отметила, что Эстебан целует ее в щеку бесстрастно, словно нежный брат. Не вымолвив больше ни слова, Алисия поднялась в автобус с ощущением, что в желудок ей воткнули железный прут. Автобус начал набирать скорость, и она почувствовала бесконечное одиночество и бесконечное облегчение. Фигура Эстебана на стоянке теперь казалась совсем маленькой. Алисия не могла плакать, но отрекаться ни от чего не хотела, горечь смоляного цвета закупорила в ее душе все щели, через которые наружу могли просочиться неконтролируемые чувства. Расстояние, Малага, встреча с сестрой, с которой их никогда не связывали особенно близкие отношения, — возможно, все это хоть отчасти притупит боль, возможно, она найдет на новом месте покой и на него не посмеет посягнуть ни один призрак. Возможно, кто знает. С невыносимой тоской она вдруг возмечтала о той, совсем другой, стороне, которая ей чуть приоткрылась, возжелала нижней стороны хлеба с маслом, поверхности воды, увиденной со дна, или задней стороны зеркала. Солнце лениво просачивалось сквозь окошко, оставляя на волосах Алисии россыпь золотых искр. В ту ночь, после появления инспектора Гальвеса и после дачи официальных показаний, они еще какое-то время находились в эпилоге сновидения, еще оставались запертыми под крышками лаковых ларей. Затем змея снова свернулась кольцом, лабиринт вывел на ту дорожку, с которой начинался, и должен был снова прозвучать зачин романа, та же раскаленная добела фраза с первой страницы. Пабло и Роса, их вечное присутствие рядом — от этого ей не уйти, не спрятаться. Они обязательное дополнение или приложение к ее жизни — как волосы, которые надо подравнивать каждые две недели, как кончики ногтей, как никому не нужный зуб мудрости, как утренний кофе. Она всхлипнула и вцепилась в сумку, лежащую на коленях. Подумала и поняла, что любое сильное желание бессмысленно, потому что никогда не исполняется; вожделенная цель недосягаема для бегущего к ней, так что бег никогда не завершится; она поняла, что для освобождения ей нужно переселиться в другое тело, обосноваться в другом городе, поменять марку сигарет. Забвение — трофей, который достается лишь безумцам и покойникам.
102 
