Лёгкий, ненавязчивый романчик 
43 
Игнасио да Алпиарса (1709 — 1754): Ангел (1753?). Бронза и береза с вкраплениями серебра, 47x3x28 (размах крыльев) х 19 (диаметр подставки); см. Монограмма: 1А. Уничтожен.
Последний в группе, состоящей из четырех ангелов, которых, согласно легенде, автор отлил приблизительно за год до своей смерти по заказу итальянца Ашиля Фельтринелли, проживавшего в Лиссабоне на протяжении полугода. Данный ангел условно может быть отнесен к барочной испанской школе, на нем туника и сандалии, у ног — бык, правая нога вывернута в щиколотке, что заставляет предположить связь с сатанинским культом (Люцифер повредил ногу, падая с небес в преисподнюю). Имя на пьедестале: Махазаэль, по-видимому, это имя ангела, что подтверждает гипотезу о том, что четыре фигуры были выполнены для определенного рода церемонии, связанной с сатанизмом: Махазаэль был одним из первых мятежных ангелов, изгнанных из рая святым Михаилом. Группа была разъединена в 1945 году, затем следы Азазеля затерялись, а Махазаэль погиб во время бомбежки. Третий, Азаэль, находится в Барселоне, а первый, Самаэль, в фонде Адиманты в Лиссабоне. Текст на подставке представляет собой комбинацию из еврейских, греческих и латинских букв. Греческая часть текста была идентифицирована как фрагмент заговора духов огня; латинская искажена вставками на другом языке, который Дю Пресси предположительно относит к арамейскому или коптскому. Каталог коллекции Фалькельхейна (Берлин, 1936) воспроизводит полный текст с пьедестала Махазаэля, он приводится ниже:
ל.MAHAZAEL.םMAGNA.PARTE.BISSCSV.
VEISEI.PIIEISEIOETI.ISSIE.PANTA.DI.AUTOU.
EGENETO.KAI.CWRIS…
Из какого-то потаенного кармана Эстебан извлек записную книжку и огрызок карандаша и стал переносить туда текст; правда, таким почерком, что результат поставил бы в тупик даже самого лихого переводчика. А хозяин лавки меж тем стоял напротив и явно нервничал: он недоверчиво поджал губы и снова глянул на лежащего перед ним ангела, как диабетик смотрит на витрину кондитерской. Холеная розовая рука ласково гладила крылья.
— Коллекция Маргалефа в Барселоне, — прочел Эстебан.
— Ее уже не существует, — пояснил антиквар, и чувствовалось, что ему приятно разочаровать посетителя. — Старик Маргалеф умер, а его наследники разделили добычу. К сожалению, они не выручили того, на что надеялись.
— Но где же тогда ангел?
— Разумеется, его тоже продали. — Казалось, антиквар вызывал в памяти какие-то цифры. — Но мне неведомо, кому и за сколько. Для этого надо покопаться в аукционных отчетах.
Какой-то образ яркой кометой мелькнул в мозгу Эстебана: он словно наяву увидел еще одного ангела — застывшего и холодного, с человечком, едва достающим ему до колена; ангел прятался в углу, на подстилке из старых газет, за нечищеной печью. Нурия могла заполучить скульптуру на любом аукционе и по вполне приемлемой цене; почему, например, не допустить, что наследникам Маргалефа так не терпелось пополнить свои банковские счета, что они отдавали все довольно дешево? Веки Эстебана мягко опустились, прикрыв карие глаза: да, он слишком торопился найти виноватых, а ведь самое простое объяснение, самое логичное и не грешащее литературщиной, было рядом — только руку протяни. Реставрация. Обычный заказ, и ничего больше. Некто, сеньор Икс, купил скульптуру и обратился к Нурии с просьбой почистить ее, отшлифовать и так далее — тогда он сможет выставить ангела в гостиной под стеклянным колпаком. Еще одна случайность, еще одно совпадение. Хотя когда случайностей и совпадений слишком много, они перестают быть правдоподобными; ведь случайность — не более чем скромное название, которое мы даем беглым и приблизительным зарисовкам с действительности, которую из-за нашей близорукости мы не способны воспроизвести точнее.
— Фонд Адиманты, — громко проговорил Эстебан. — Лиссабон.
—Себастиано Адиманта. — В голосе антиквара вдруг зазвучало отчаяние. — Парализованный старый чудак, за которым ухаживает молодая шведка. До автокатастрофы, превратившей его в инвалида, он называл себя медиумом. Комедиант. Основал фонд для исследования паранормальных явлений, при фонде действует еще и музей всяких диковинок. Правда, у музея есть своя специфическая тема — дьявол.
— У вас наверняка есть адрес фонда.
В глазах антиквара тотчас появилось выражение, какое бывает у теленка, обреченного на заклание.
— Я дам вам адрес, но при условии, что вы возьмете мою визитную карточку. И пообещаете, что сохраните ее, поразмыслите над моим предложением и, в случае чего, позвоните мне.
43 
