Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
48 
– Я ее выкинул.
– Черт! Вижу, тебе действительно плохо. Не сиди взаперти, как монах-отшельник. У мужчины есть особые потребности – теперь я это знаю, – заведи новую черную книжку!
– Она мне больше не нужна.
В этот момент из спальни вышла Иветт, поправляя униформу и держа в руках маленькую черную книжку.
– Спасибо, Кэтч, – сказала она и добавила, похоже, чисто из вежливости: – Все было… замечательно. Позвоню тебе в среду и, может быть, загляну после обеда. – Она повысила голос и громко прокричала в сторону кухни: – Если ты не возражаешь, Эльке!
Питер подпрыгнул от неожиданности и уставился на Эльке, выходящую из кухни, тоже в униформе и тоже с маленькой черной книжкой в руках.
– Не возражаю, – ответила Эльке, как будто это не имело для нее большого значения. – Я не вернусь до пятницы: сопровождаю группу из филармонии и не знаю еще, сколько их там будет!
Девушки рассмеялись по-мужски цинично и направились к двери.
Питер покачал головой, все еще не веря тому, что видел.
– А я все это время жалел тебя! Думал, ты несчастен, живя тут взаперти как целомудренный монах!
Я взорвался.
– Я действительно несчастен! И от секса не получаю удовольствия! Мне больше не нужен секс, я просто хочу жениться!
– Я тоже! – сказал Питер. – Однако шансы у меня почти нулевые! Если Викки заведет такую же маленькую черную книжечку, она даже не будет приходить ко мне за сексом! Ох уж эти мне любовницы-к-чертям-любовь! – Он погрозил пальцем небу. – Это расплата за грехи! Всех мужчин! – Затем он погрозил пальцем Кэтчу. – И это твоя вина, Казанова! Они ведут себя так же, как ты!
И он ушел, хлопнув дверью.
Я сидел не двигаясь несколько минут. Потом по лицу у меня начала расползаться улыбка.
Кажется, я кое-что придумал.
Я бросился к пишущей машинке, вставил чистый листок, потер руки и начал печатать.
Барбара
Где-то неделю спустя после нашего разрыва с Кэтчем я сидела в салоне красоты в обтягивающем розово-оливковом хлопковом платье – сидящие строго по фигуре вещи всегда заставляют меня чувствовать себя подтянутой – и сушила волосы под феном, пытаясь сосредоточиться на чтении журнала «Форбз». Вдруг сквозь жужжание сушилок я невольно услышала чей-то разговор.
– Эльке, что ты думаешь о прошлой ночи с Кэтчером Блоком?
Мои глаза расширились от удивления, и я застыла. Затем осторожно посмотрела в сторону говорящих.
Одна из женщин показалась мне смутно знакомой, хотя я не могла сказать с полной определенностью, потому что ее волосы были в бигудях, голова засунута под колпак фена, а на веках лежали огуречные круги. Возможно, это Иветт. Стюардесса, которую я видела несколько недель назад во время завтрака с Викки и Питером в лобби-баре при отеле.
– Да уж, еще та была ночка, – воскликнула девушка по имени Эльке. – С ума сойти!
Я закрыла глаза. Меня бросило в пот, то ли от жара фена, то ли от услышанного – трудно сказать наверняка. Одно только очевидно: он никогда не изменится.
– И у меня то же самое! – продолжила Иветт. – Еще хуже, чем неделю назад! Тогда он не хотел даже выйти в город на свидание…
– А теперь не хочет назначать свидание дома! – подхватила Эльке.
– Боже мой! – воскликнули они хором. – Кэтчер Блок совсем изменился!
Дзинь! Прозвенел звоночек у меня в голове. Или, скорее, таймер, сигнализирующий, что время сушки подошло к концу.
Ко мне подошла девушка-парикмахер.
Я решила, что обдумаю информацию о Кэтчере Блоке как-нибудь на досуге.
Кэтчер
Я не стал ждать лифта и поднялся по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, торопясь попасть в редакцию.
Толкнув двойные стеклянные двери, я направился прямиком к кабинету Питера. Мне бросилось в глаза, что коридор для приема посетителей и столы многочисленных секретарш как-то странно опустели. «Наверное, все в комнате для отдыха, – подумал я, – разглядывают какие-нибудь пластмассовые кухонные безделушки». Впрочем мне некогда было размышлять об этом.
– Останови печать! У меня сенсация! – закричал я, врываясь в кабинет Питера. – Для тебя есть статья, которая поднимет рейтинг журнала на небывалую высоту!
Питер сидел за столом, обхватив голову руками.
Я видел, что он расстроен. Что ж, это не новость. Через минуту он почувствует себя гораздо лучше.
– Питер! – Я сунул отпечатанные листки моей статьи ему под нос. – Это любовное письмо. «Публичное признание Кэтчера Блока: как любовь к Барбаре Новак сделала меня другим мужчиной». Только оно написано не мной – то есть не старым мной, а новым мной, новым мужчиной, в которого Барбара Новак теперь может влюбиться!
48 
