Последние отзывы

  53  

Нашарив большое блюдо с едою и кувшин, субкомиссар вернулся к стене. Монахи не стали идти противу своих правил – на блюде лежали куски сухой рыбы, совершенно безвкусные и чрезвычайно твердые, и мало чем отличавшиеся от них по крепости сухари. На каждого узника полагалось по сухарю и по кусу рыбы, в кувшине же оказалась вода, чуть затхлая и слегка солоноватая на вкус.

К Бофранку довольно резво подполз монах и, получив свою порцию, вернулся в угол. Субкомиссар слышал, как он там чавкает и шуршит соломою, как бормочет что-то себе под нос, и заключил, что бедняга за время заточения все же несколько повредился в рассудке.

Сам же Бофранк съел рыбу и хлеб, сделал несколько больших глотков воды (тут некстати припомнилось пиршество в «Королевском горне») и вернулся к размышлениям, порожденным кошачьей фигуркой. Не наступило ли то время, когда недурно ему воспользоваться подарком?

И тут само собою в голову пришло:

• – Именем Дьявола да стану я кошкой
• Грустной, печальной и черной такой,
• Покамест я снова не стану собой…

Уж не это ли имела в виду девушка? Она ведала, что Бофранку известны слова обращения…

Что ж, отчего бы и не попробовать? Бофранк прислушался – монах все еще чавкал и бормотал, остальные же, судя по доносившемуся мерному дыханию, мирно почивали.

Вынув фигурку из кошеля и поднеся ее к самому лицу, субкомиссар прошептал чуть слышно:

• – Именем Дьявола да стану я кошкой
• Грустной, печальной и черной такой,
• Покамест я снова не стану собой…

Поразительная трансформация, которая произошла с Бофранком в следующий момент, едва не заставила его вскрикнуть; не успел субкомиссар опомниться, как уже твердо стоял на полу на четырех лапах, а вокруг в беспорядке лежала его скинутая одежда. В темноте Бофранк видел теперь значительно лучше, но охвативший его испуг не дал возможности осознать пользу новоприобретенных умений. Некоторое время он так и стоял, застыв без движения и втягивая ноздрями воздух. Запахи в нем ощущались также с новою силою.

Как бы там ни было, но Бофранк довольно быстро пришел в себя. Он сделал несколько мягких шагов, привыкая к четвероногому состоянию, и не мог не отметить плавности движений. Тут же посетила его еще одна мысль чрезвычайно интимного свойства, и субкомиссар в беспокойстве оглянулся – но нет, страшного не случилось, и, как и положено, Бофранк обратился в кота, а не в кошку, чему были весьма весомые свидетельства. Субкомиссар даже улыбнулся, но тут же понял, что с теперешней бедной мимикой ему сделать этого никак не возможно.

Сколько длится действие заклинания, Бофранк не знал. Не знал он и способа обернуться обратно, о чем догадался только сейчас, но слова «покамест я снова не стану собой» подсказывали, что в свое время это непременно произойдет. Не тратя более ни минуты, субкомиссар пробежал к двери, подпрыгнул, вцепился когтями в край отверстия, головою толкнул заслонку и очутился в коридоре.

Как уже было сказано, темнота более не была ему преградою, скорее наоборот – черный словно смоль кот не мог быть замечен никем. Нужно сказать, никто его и не высматривал. Единственный обнаруженный далее по коридору монах-стражник с алебардою дремал, положив голову на стол.

Бофранк не знал дороги и потому на первой же развилке отправился куда глаза глядели, а именно налево. И, как оказалось, поступил верно, ибо тут же услыхал голоса.

– Нет ли вестей, фрате? – спросил некто с надеждой.

Второй – несомненно, настоятель Фроде – отвечал:

– Нет, и я не ведаю, что тому причиной… Наш добрый друг вот уже столько времени не подавал о себе вестей, что я страшусь, как бы не приключилось непоправимого…

– Люди из столицы – не они ли тому виной?

– Кто знает? Потому я и счел за благо заключить их в узилище – а ну как добрый друг поимеет в них нужду? Предать их смерти мы всегда успеем, способов тому достаточно…

– Не смею более докучать вам, фрате. Мир вам.

– Мир вам, – отозвался Фроде.

Бофранк шмыгнул вдоль стены, стараясь держаться в тени, и увидал, как один монах удаляется по коридору, а второй – фрате Фроде – отворяет дверь кельи. Войдя внутрь, он затворил ее неплотно, чем и воспользовался субкомиссар во образе черного кота.

Убранство кельи составляли тонкий тюфяк, стол, табурет и светильник, а также несколько полок, на которых стояли книги и лежали рукописные свитки. Но не это поразило Бофранка, а начертание на каменной стене. То были давно известные ему два квадрата, выведенные темно-красной краской, кошачье обоняние явственно давало понять, что это кровь. Человечья она была или же некоего скота, Бофранк определить уже не мог.

  53