очень нудно 
76 
– Как же отверзает он пространство? – удивился Бофранк.
– Нужно позвонить в колокол и сказать слова, сочетание которых мне известно.
– И мы окажемся в междумирье?
– Если вам так угодно. Правда, заведомо известно, что подстерегает нас там…
– Не отдать ли и в самом деле эту вещицу грейсфрате?
– Грейсфрате Баффельт трусоват и подл. Он спрячет или уничтожит ее в надежде, что Шарден Клааке более не вернется, не говоря уже о Люциусе. А знаете что, хире Бофранк? Не навестить ли нам пресловутого упыря в его собственном логовище, когда он нас вовсе не ждет?
– В уме ли вы, Альгиус?!
– В самом что ни на есть светлом, хире Бофранк. Судите сами: мерзкая скотина дала нам побрякушку Бритого Пророка в надежде, что мы снесем ее Баффельту. Ни один человек на нашем месте не сунулся бы черт знает куда. Возьмем же оружие, которое нам доступно, придем к скотобойням, где в земле – кровь…
– В таком случае нам просто необходимо взять с собою Проктора Жеаля, – сказал Бофранк. Выпитое пиво придало ему решимости и сняло головную боль. – Боец он, может, и никудышный, зато смел и снаряжен знаниями.
– Не стану противиться, – согласился Альгиус, – боюсь лишь, что, потеряв возлюбленную, безрассудством своим может он быть опасен. Но прежде нам нужно вернуться в дом ваш и посмотреть, что сталось с Ольцем.
Признаться, Бофранку менее всего хотелось знать, бродит ли по комнате мертвый слуга его или же лежит кучею остывшей плоти. Однако идти пришлось.
Подойдя с осторожностью к двери комнаты, Альгиус и Бофранк прислушались – оттуда не доносилось ни единого звука. Повернув ключ, Бофранк отворил дверь и заглянул внутрь. Свечи давно уже погасли, но уличный фонарь давал сквозь окно достаточно света, чтобы субкомиссар увидал своего слугу сидящим на полу и гложущим ножку стола. Захлопнув дверь, Бофранк тут же запер ее и сказал Альгиусу в душевной тоске:
– Он там… Грызет ножку стола – то ли в злобе, то ли с голоду… Правильно ли оставлять его так?
– Когда сотни подобных воспрянут, всем уже будет не до него, – сказал Альгиус. – Едемте за Жеалем.
Прохожие, торопившиеся кто на службу, кто по иным утренним делам, с тревогою смотрели в черное небо и сетовали на шутки погоды. Каждый надеялся, что тьма эта – сродни грозовым тучам, ибо искал самого простого объяснения происходящему.
В окнах лавок загорались огни – все шло как обычно, начался новый день, пусть и темный, словно ночь. Вдобавок стал накрапывать дождь, подтверждая мысли о чрезвычайно плотных тучах, сплошь покрывших небо. По дороге Бофранк услышал, как некий щеголь с уверенностью говорит, что в восточных предместьях уже почти светло, стало быть, и тут вскоре явится солнце.
Жеаля сыскать оказалось нетрудно, а объяснений он и слушать не стал, сказав только:
– Мне теперь все одно. Если вы утверждаете, что укажете мне убийцу, дайте только одеться и взять оружие.
Таким образом, к скотобойням отправились уже втроем – Бофранк при пистолете, шпаге и кинжале, Альгиус при кинжале и одолженном у Жеаля мушкете и Проктор Жеаль при двух пистолетах. Огнестрельное оружие представлялось более действенным против упыря, нежели клинки, и Бофранк имел некоторое представление о воздействии пуль на Шардена Клааке.
Дурным запахом веяло со скотобоен, но никто не обращал на него внимания. Под сенью низких корявых деревьев, что примыкали к скотобойням с севера, оказалось совсем темно, и Жеаль возжег предусмотрительно взятый с собою факел.
– Не стоит углубляться в рощу, – сказал Альгиус. – Если место это верное, то и здесь Колокол сработает.
Он развернул свою ношу и, держа в руке, качнул несколько раз. Звук, произведенный Колоколом, напоминал удар пестика о донце ступки – глухой и быстро иссякающий. Позвонив так три раза, Альгиус прошептал несколько длинных слов на абсолютно незнакомом Бофранку языке, но ничего не произошло.
– Что случилось? – спросил Жеаль.
– В самом деле, или Колокол не настоящий? Клааке обманул нас?!
– Колокол настоящий, и упырь не обманывал нас. Мы в междумирье, – торжественно произнес Альгиус, аккуратно завертывая Колокол обратно в тряпье. – И не поможет нам даже господь, ибо здесь мы – чужие…
И деревья качнули своими суковатыми ветками, и земля дрогнула, и воздух словно пробрала зябь, когда Хаиме Бофранк понял, как далеко он от мира, взрастившего и воспитавшего его.
И стала тьма.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Друг читатель!
Прошу, не держи на меня зла. С одной стороны, я вроде бы сделал все, что обещал в послесловии к первой книге. С другой – кое-что запутал еще более. Но, как предупреждал уже в послесловии к «Двум квадратам», я не люблю концовки, в которых все становится на свои места, а умный сыщик собирает всех в кружок и повествует, как дошел до истины посредством чудных дедукций.
Чем закончилась последняя глава второй книги? Исполнением предначертаний. Не буду ничего обещать, но кажется мне, что третья и последняя книга «Чисел и знаков» окажется самой страшной, если вы понимаете, что такое страх.
Что до героев, то они поступали в основном так, как им пристало. Хаиме Бофранк был совершенно самостоятелен, и я не судья ему в деяниях его, а худородный Альгиус Собачий Мастер, ворвавшийся в повествование на правах героя второстепенного, к заключительным главам стал претендовать на равную Бофранку роль. Прикончить бы его, ан рука не поднимается.
Я и поныне в раздумьях, оставлять ли в живых юного Мальтуса Фолькона. Не являясь поклонником чудесных спасений, в то же время я не хотел бы терять столь удачного спутника Хаиме Бофранка… Но, сдается, я снова углубляюсь в подробности третьей книги – ужасного и горестного повествования о четырех всадниках.
Стало быть, до встречи!
С почтением,
ваш Юрий Н. Бурносов
76 
