37 
— А мне показалось, что тебе понравилось, когда я на тебя навалился.
— Я говорю сейчас не о том, понравилось или нет. А о том, что ты был ко мне несправедлив.
В общемто, в ее словах была доля правды, но признать это вслух он не мог.
Они приехали прямо к началу игры. Вид лошадей — ухоженных, сильных — почти сразу отвлек мысли Элени от своего спутника. Чему она была только рада. Однако ни игра, ни лошади на безупречно ровном зеленом поле не могли ее заставить забыться настолько, чтобы она перестала замечать взгляды публики, которые притягивал к себе Калик.
А зрителей на матче присутствовало много. И среди них было немало красавиц, одетых откровенно вызывающе или экстравагантно. И насколько могла судить Элени, ни одна из них не пропустила появление Калика.
— Все присутствующие здесь женщины смотрят на тебя, — выпалила она, чрезвычайно раздосадованная этим фактом и потому не успевшая прикусить язык.
Калик одарил ее слегка высокомерной улыбкой.
— Почему бы им не смотреть? — небрежно сказал принц, пожимая плечами. — Я уже привык к тому, что женщины пожирают меня глазами, где бы я ни появился. Всетаки я видный мужчина, — добавил Калик без всякой ложной скромности. Он взглянул на нее, чуть сузив глаза. — Я ведь не должен понимать твою фразу как проявление ревности, Элени? Или должен?
В его голосе прозвучало предупреждение. Хотя это не значило, что те хищные взгляды, которые бросали на Калика некоторые из женщин, не причиняли ей боли. Элени была бессильна против этого чувства.
— У меня нет никаких прав демонстрировать свою ревность, ваше высочество, — кротко ответила Элени.
Калик подумал, как быстро она перешла от откровенности, которую позволила себе в машине, к покорности.
— Совершенно верно. Нет.
Иногда женщины поглядывали и в сторону Элени, но их лица не выражали ничего, кроме зависти и презрения. И хотя она убеждала себя, что это волнует ее мало, на самом деле Элени пожалела, что не прислушалась к словам Калика одеться поевропейски и не выделяться из толпы.
Все же ей удалось взять себя в руки, напомнив себе истинную цель поездки. То, что Калик неистово взял ее в машине по дороге сюда, ничего не значило ни для него, ни для нее.
— На какую лошадь я должна обратить внимание? — почти деловито спросила Элени, хотя ее состояние было далеко от изображаемого ею спокойствия.
Калик отметил, что Элени как будто осталась совсем безразлична к тому впечатлению, которое она производила на окружающих. Странное дело — ее скрытая одеждой фигура возбуждала его больше, чем выставленные на всеобщее обозрение бюсты и ножки европейских красоток. Элени выделялась среди этих женщин, как роскошный экзотический цветок среди полевых, затмевая своей необычностью даже самые яркие из них.
Он почувствовал возбуждение, кровь закипела при мысли о том, какой невозмутимой сейчас казалась Элени, как будто и не она совсем недавно стонала в его руках… Вряд ли кто из присутствовавших на игре зрителей мог об этом догадаться, глядя на нее. Его мысли сбились, и Калику пришлось напомнить себе, ради чего они здесь.
— А как ты сама думаешь? — вопросом на вопрос ответил он.
Элени окинула взглядом поле:
— Я бы отдала предпочтение тому рыжему жеребцу. Он явно выделяется среди всех остальных.
Калик не мог не улыбнуться:
— Браво! Он выращен в Аргентине — родине самых лучших лошадей для игры в поло. Взгляни, как он двигается. — Еще через несколько минут он спросил: — Ну и каково твое мнение?
— Отличная лошадь. И мне кажется, он как будто думает на поле. По крайней мере конь следит за движением мяча.
— И это и есть признак первоклассной лошади для игры в поло, — объявил Калик, испытывая восхищение перед наблюдательностью Элени. — Как ты правильно заметила, лошадь на поле для поло — это не просто средство передвижения, а полноценный игрок, составляющий пару со своим наездником. Я не ошибся в тебе. Так как, ты считаешь, стоит его покупать?
— Я бы все же не стала спешить с покупкой, предварительно не сев в седло, — осторожно сказала Элени.
— Это легко устроить. Элени не понимала поанглийски, но слова были в любом случае излишни. Владелец лошади, выслушав Калика, бросил в ее сторону такой скептический взгляд, что сразу стало ясно, что он сомневается в способности женщины понастоящему оценить таланты лошади.
— Он не возражает, если мы придем завтра, когда конь отдохнет, — повернулся к ней Калик.
37 
