очень нудно 
220 
Она вспомнила, как в 1944 году вышла из Базилики Ла Эштрела, наплакавшись так, что тело ее казалось полым, и ветер продувал ее насквозь. Так ли уж плохо это было? Она справилась. Было ведь и освобождение, натянулись якорные канаты, и, хотя корабль все еще стоял у причала печали, инстинкт уже шептал, что предстоит двигаться дальше, жить дальше. Таким выросло ее поколение. Не суетись, не закатывай истерик. Совладай с собой и живи. Так было тогда, но что теперь? Она прожила всю жизнь в тени своей далекой любви. Наступила старость, а конец старости известен заведомо.
Ранним вечером она прошлась по кладбищу возле соседней церкви, осмотрела надгробия супружеских пар, сама удивляясь своей мрачной прихоти. И вот что она отметила: если жена уходила первой, муж неизменно следовал за ней через какие-нибудь полгода-год, но если умирал мужчина, женщина отнюдь не спешила присоединиться к любящему супругу в вечной ночи. Нет, женщины продолжали обитать в своих скрюченных телах, их слабые и нежные сердца упорно бились еще многие годы.
Что ж, она завершит жизнь так же, как начала, — в одиночестве. Но за долгие годы она успела нажить дорогие ей связи. Ей так и представлялась связка альпинистов, карабкающихся по отвесной стене, взглядами ободряющих друг друга.
Она позвала собаку.
Роберт Уилсон Эшли не отозвался.
— Чертов пес, — выругалась она и двинулась вслед за таксой по тропинке.
Эшли обнаружился, когда Андреа споткнулась о его распростертое на земле тело. Тельце было еще теплым, но его неподвижность была неподвижностью смерти, и света, который пробивался в сад из распахнутой двери черного хода, было достаточно, чтобы увидеть: последняя искра жизни уже угасала в широко раскрытом глазу. Хозяйка подобрала собаку с земли, невольно удивившись тяжести маленького таксячьего тела. Она вернулась к дому, на пороге приостановилась, пытаясь понять, что же произошло, затем вошла в холл и положила Эшли на большой стол. Внимательно осмотрела труп в поисках следов той силы, что насмерть поразила молодого пса. Теплый вечерний ветерок свободно задувал в распахнутую дверь. Разжав стиснутые челюсти Эшли, Андреа обнаружила застрявшие в зубах куски сырого мяса, но в тот самый момент, когда ее осенила догадка, — Эшли был отравлен! — белый шелковый шарф мелькнул перед ее глазами, опустился ниже, стиснул шею.
Она перехватила концы шарфа у себя за спиной, и ее руки наткнулись на крепкие мужские пальцы в перчатках. Андреа попыталась вырваться, но мощное чужое тело навалилось на нее сзади, придавило к столу. Извернувшись, Андреа пнула каблуком в лодыжку убийцы, краем глаза разглядела «мартенсы» цвета красного дерева. Бедрами убийца вжимался в нее, вынуждая наклониться, и в последнем усилии спастись Андреа легла животом на стол, подтянула ноги — быть может, удастся забраться на стол, переползти на другую сторону.
Сильные руки рванули ее назад, стиснули сильнее. Андреа поддалась, почти приникла к врагу и вцепилась в его руки, царапаясь, до самого конца противясь неизбежному. И силы, и воля покидали ее. Лицо раздулось, зрение померкло. Кровь затопила мозг, и словно в конце узкого туннеля мелькнуло лицо убийцы. Распухшими, лиловыми губами она выговорила его имя. Последнее ее слово на земле, беззвучный вопрос:
— Морган?
Фосс проснулся. Единственный источник света — красные цифры на часах — 00.28. Его разбудила боль. Он нажал на кнопку капельницы, но не почувствовал, как вливается в его жилы Лета — между собой они с Андреа присвоили это имя морфину. Он повернул голову — подушка рядом с ним пуста. Он пошевелил рукой — убедился, что рука движется свободно, и при тускло-красном свете часов разглядел, что трубка, связывавшая его с капельницей, перерезана. Невыносимая боль разрывала бок, словно стальные пальцы впивались в пораженный орган. Карл отбросил покрывало, включил ночник и увидел, что капельница пуста, а когда он засыпал, там еще оставалась половина содержимого.
Карл вытолкнул себя из постели, загремела опрокинутая капельница.
— Андреа! — взывал он.
Крик его был едва слышен. Железная рука, сжимавшая его печень, почти не оставила дыхания в изнуренном теле. Карл добрел до двери, перерезанная трубка, все еще воткнутая иглой в вену, моталась перед ним. Спотыкаясь, он спустился по лестнице, вошел в кухню и увидел на столе тела. Собака лежала у ног своей хозяйки. Что они тут делают?
220 
