Последние отзывы

  49  

Ирония заключалась в том, что она была его законной женой.

Она поняла вопрос буквально.

– Хорошо быть не в больнице, – осмотрительно сказала она.

– Ха, вот оно что!

– Я не совсем это имела в виду.

– Не волнуйся об этом, Ева, – сказал он. – Это нормально, что ты еще не привыкла.

Она расстроено сделала еще один глоток шампанского. Оно было холодным, сухим и вкусным и, казалось, немного притупляло чувство боли и пустоты.

Опасно пить на голодный желудок. Алкоголь ослабляет контроль над собой, и кто знает, что она может выболтать. Она поставила стакан и потянулась к еде.

Она отдала бы что угодно, лишь бы он не смотрел на нее такими глазами. Не прищуривался так, что она сама себе казалась каким—то редким экземпляром в пробирке, каким—то новым, неисследованным видом.

Может, так оно и было в его глазах. Наверно, он просто не знал, как вести себя с женщиной, которая только что родила ему ребенка и которая была его женой, хотя, конечно, лишь номинально. Впрочем, если хорошо подумать, то нельзя было винить его в этом.

Ведь не существовало специального справочника, где можно было бы найти руководство по поведению в данной ситуации.

– Когда тебе надо вернуться к работе? – спросила она.

– Когда захочу. Прежде всего, мне необходимо удостовериться, что ты устроена здесь и…

Он помедлил и добавил тихо:

– …и счастлива.

Счастлива и устроена. Если бы он только знал. Куда делась прежняя Ева, которая могла болтать с Лукой, подшучивать над ним, дразнить его и чувствовать себя при этом равной ему. Неужели та, прежняя Ева осталась на побережье своей родной Англии?

– Ты очень мил.

Лука слышал много определений в свой адрес от разных женщин, но его еще ни разу не называли «милым». Он не хотел быть «милым». Он встал из—за стола и нетерпеливо полез в задний карман джинсов. Достав тонкую темно—синюю коробочку, он положил ее на стол перед Евой, так небрежно, словно кинул колоду карт.

Ее сердце забилось. Всем было известно, что дарилось в подобных коробочках.

– Ч—что это?

– Почему бы тебе не открыть и не посмотреть?

Она со щелчком открыла крышку и перевела дыхание, не веря своим глазам – там лежал браслет, ярко сверкающий на фоне синей атласной подушечки.

Браслет состоял из цепи радужных, искрящихся и переливающихся бриллиантов, каждый из которых был размером с ноготь. Она смотрела на браслет в изумлении, а потом с неподдельным ужасом перевела взгляд на Луку.

– Лука, в любом случае я не могу этого принять.

– Безусловно, можешь. Ты моя жена, и ты родила мне прекрасного сына. Позволь, я надену его тебе на руку.

Он наклонил голову, чтобы закрепить застежку у нее на запястье, и Ева закрыла глаза, когда кончики его пальцев легко касались ее кожи. Его теплые прикосновения так контрастировали с тяжестью и холодом ювелирного изделия. К черту браслет, думала она. Можешь швырнуть его в другой конец комнаты, только не переставай прикасаться ко мне.

Но он перестал. Последним движением он поднял вверх ее руку, и бриллиантовый браслет засверкал, как олимпийская медаль. Ева смотрела на сверкающую вещицу, которая стоила целого состояния. Наверняка найдутся женщины, готовые ради такой штуковины на преступление, а то и на убийство, но Ева, слава богу, не из таких.

– Очень красивая вещь, – сказала она.

Ребенок издал пронзительный крик, и Лука, казалось, вздохнул с облегчением.

– Я принесу его тебе.

Она смотрела, как он направился к детской кроватке, ее взгляд скользил по его ладной фигуре.

Джинсы обтянули его твердые ягодицы, когда он нагнулся за ребенком, и она вздрогнула от желания, сильного и страстного. Она уже давно боролась с этим чувством, но тогда она ждала ребенка и, кроме того, была несколько растеряна от наплыва новой жизни в новом городе.

Но теперь… Все, чего она сейчас желала, – прикоснуться к нему. Заново открыть для себя кончиками пальцев очертания его строгого твердого лица. Нежно проводить пальцами по его шелковистой коже. Она непроизвольно сглотнула и посмотрела на него умоляющими глазами, пока он нежно и осторожно клал младенца ей на руки.

– Ты не должен так баловать меня. Правда, Лука.

– Но мне нравится это делать, – сказал он.

Ситуация, как он теперь понимал, должна измениться. Но происходило это не слишком быстро. Когда Ева была беременна, все было просто, как дважды два. А теперь он заставлял себя воспринимать ее как женщину, еще не оправившуюся после беременности. Это помогало ему задвинуть в угол сознания тот факт, что для них больше не должно существовать барьеров, что они мужчина и женщина, живущие вместе. Но при этом пока еще они так далеки друг от друга.

  49