очень нудно 
26 
Слепнево
* * *
- И вот одна осталась я
- Считать пустые дни.
- О вольные мои друзья,
- О лебеди мои!
- И песней я не скличу вас,
- Слезами не верну,
- Но вечером в печальный час
- В молитве помяну.
- Настигнут смертною стрелой
- Один из вас упал,
- И черным вороном другой,
- Меня целуя, стал.
- Но так бывает: раз в году,
- Когда растает лед,
- В Екатерининском саду
- Стою у чистых вод
- И слышу плеск широких крыл
- Над гладью голубой.
- Не знаю, кто окно раскрыл
- В темнице гробовой.
Конец мая 1917
* * *
- От любви твоей загадочной,
- Как от боли, в крик кричу,
- Стала желтой и припадочной,
- Еле ноги волочу.
- Новых песен не насвистывай,
- Песней долго ль обмануть,
- Но когти, когти неистовей
- Мне чахоточную грудь,
- Чтобы кровь из горла хлынула
- Поскорее на постель,
- Чтобы смерть из сердца вынула
- Навсегда проклятый хмель.
Июль 1918
* * *
- Чем хуже этот век предшествующих? Разве
- Тем, что в чаду печали и тревог
- Он к самой черной прикоснулся язве,
- Но исцелить ее не мог.
- Еще на западе земное солнце светит,
- И кровли городов в его лучах блестят,
- А здесь уж белая дома крестами метит
- И кличет воронов, и вороны летят.
Зима 1919
* * *
- Теперь никто не станет слушать песен,
- Предсказанные наступили дни.
- Моя последняя, мир больше не чудесен,
- Не разрывай мне сердца, не звени.
- Еще недавно ласточкой свободной
- Свершала ты свой утренний полет,
- А ныне станешь нищенкой голодной,
- Не достучишься у чужих ворот.
1917. Конец года
* * *
- По твердому гребню сугроба
- В мой белый таинственный дом,
- Такие притихшие оба,
- В молчании нежном идем.
- И слаще всех песен пропетых
- Мне этот исполненный сон,
- Качание веток задетых
- И шпор твоих легонький звон.
Март 1917
* * *
- Мурка, не ходи, там сыч[1]
- На подушке вышит,
- Мурка серый, не мурлычь,
- Дедушка услышит.
- Няня, не горит свеча,
- И скребутся мыши,
- Я боюсь того сыча,
- Для чего он вышит?
1911
* * *
- Теперь прощай, столица,
- Прощай, весна моя,
- Уже по мне томится
- Корельская земля.
- Поля и огороды
- Спокойно зелены,
- Еще глубоки воды,
- И небеса бледны.
- Болотная русалка,
- Хозяйка этих мест,
- Глядит, вздыхая жалко,
- На колокольный крест.
- А иволга, подруга
- Моих безгрешных дней,
- Вчера, вернувшись с юга,
- Кричит среди ветвей,
- Что стыдно оставаться
- До мая в городах,
- В театре задыхаться,
- Скучать на островах.
- Но иволга не знает,
- Русалке не понять,
- Как сладко мне бывает
- Его поцеловать.
- И все-таки сегодня
- На тихом склоне дня
- Уйду. Страна Господня,
- Прими к себе меня!
1917
* * *
- Ждала его напрасно много лет,
- Похоже это время на дремоту,
- Но воссиял неугасимый свет
- Тому три года в Вербную Субботу.
- Мой голос оборвался и затих —
- С улыбкой предо мной стоял жених.
- А за окном со свечками народ
- Неспешно шел. О, вечер богомольный!
- Слегка хрустел апрельский тонкий лед,
- И над толпою голос колокольный,
- Как утешенье вещее, звучал,
- И черный ветер огоньки качал.
- И белые нарциссы на столе,
- И красное вино в бокале плоском
- Я видела как бы в рассветной мгле.
- Моя рука, закапанная воском,
- Дрожала, принимая поцелуй,
- И пела кровь: блаженная, ликуй!
1916
Ночью
- Стоит на небе месяц, чуть живой,
- Средь облаков струящихся и мелких,
- И у дворца угрюмый часовой
- Глядит, сердясь, на башенные стрелки.
- Идет домой неверная жена,
- Ее лицо задумчиво и строго,
- А верную в тугих объятьях сна
- Сжигает негасимая тревога.
- Что мне до них? Семь дней тому назад,
- Вздохнувши, я прости сказала миру,
- Но душно там, и я пробралась в сад
- Взглянуть на звезды и потрогать лиру.
Осень 1918
Москва
* * *
- Течет река неспешно по долине,
- Многооконный на пригорке дом,
- И мы живем, как при Екатерине,
- Молебны служим, урожая ждем.
- Перенеся двухдневную разлуку,
- К нам едет гость вдоль нивы золотой,
- Целует бабушке в гостиной руку
- И губы мне на лестнице крутой.
Лето 1917
26 
