Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
115 
Но нынешней ночью все было тихо, поэтому королева легла спать раньше обычного.
Проснулась она от какого-то тревожного чувства и не сразу сообразила, что именно разбудило ее. Затем закашлялась и тотчас вскочила с постели. Щипало глаза, пахло дымом.
Растолкав служанок, она выбежала на крыльцо. Одна стена домика горела, огонь уже перекинулся на соседние шатры.
– Пожар! – закричала Изабелла. – Пожар в лагере! Тотчас весь лагерь был поднят на ноги. Изабелла побежала к шатру, где спали Хуан и Хуана, вместе со старшей сестрой приехавшая к отцу и матери. К ее радости, огонь туда еще не добрался. Она разбудила детей, одела их наспех и вывела из шатра.
Там уже распоряжался Фердинанд.
– Будьте бдительны! – кричал он дозорным. – Если враг увидит, что случилось, он нападет на нас.
Полусонные дети не проявляли интереса к происходящему. Хуан, казалось, был даже немного разочарован, когда огонь удалось погасить и их снова уложили спать. Их старшая сестра Изабелла за все время не произнесла ни слова – все еще не пришла в себя после смерти Алонсо.
К королеве подошел маркиз де Кадис. Он сказал, что причиной пожара, очевидно, послужила лампа, горевшая на окне.
Остаток ночи Изабелла провела рядом с детьми.
Утром она застала Фердинанда осматривающим место пожара. Судя по его хмурому взгляду, он подсчитывал убытки.
– Фердинанд, – сказала Изабелла, – нас едва не постигла величайшая катастрофа. Если бы Господь не хранил нас, мы могли лишиться жизни. Вообрази, какая-то нелепая случайность чуть было не закончилась так трагически, накануне нашей победы!
Фердинанд угрюмо кивнул.
– Можно считать, отделались легким испугом. А между прочим, понесенный ущерб составляет…
– Фердинанд, я вот о чем думаю. Сейчас уже июль, скоро кончится лето. Что будет, если мы до наступления зимы не возьмем Гранаду?
Фердинанд молчал.
– Наши враги окажутся в преимущественном положении, – продолжала Изабелла. – Они будут жить в теплых домах, а на нашу долю выпадут все прелести бивуачной жизни в зимних условиях.
– Тебе и детям придется покинуть лагерь.
– Мне бы хотелось остаться с войском. Мой отъезд плохо скажется на боевом духе наших солдат.
– Тогда мы все уйдем отсюда, а весной вернемся.
– Нет, в этом случае мы утратим наше нынешнее превосходство над неприятелем… Послушай, у меня есть другой план. Нужно построить город – вот здесь, перед самыми стенами Гранады.
– Город? О чем ты, дорогая? Уж не хочешь ли ты сказать, что нам придется везти сюда известняк, возводить…
– Именно это я и хочу сказать. Мы построим каменные дома – уж тогда нам не будут страшны ни пожары, ни поджоги. Солдаты будут жить в казармах, лошадей разместим в конюшнях… Словом, все как полагается. Вот тогда неверные уже не смогут подвозить продовольствие и пополнять силы, как в случае нашего ухода!
– Ты считаешь, это возможно?
– С Божьей помощью все возможно, Фердинанд.
– На это уйдет месяца три.
– Стало быть, к зиме управимся.
Фердинанд с восхищением посмотрел на супругу. Вчера она неутомимо работала в лагере, ночь провела почти без сна, рядом с детьми – и была бодрой, как всегда. Мало того, с невозмутимым видом предлагала осуществить план, который он объявил бы абсурдным, если бы услышал его не от Изабеллы.
Перед стенами Гранады закипела работа. Город возводился с быстротой, изумлявшей самих строителей.
Мавры в отчаянии озирали остовы будущих зданий.
Они понимали, что значили для них эти сторожевые вышки, рвы и казармы. Христиане собирались зимовать здесь, на берегу Хениля. Передышка, на которую они так надеялись, откладывалась на неопределенный срок.
– Аллах отвернулся от нас, – роптали горожане. Они проклинали султана Боабдила, принесшего им гражданскую войну, и поспешность, с которой они свергли своего прежнего правителя, мудрого Мули Абул Хасана.
Изабелла поторапливала рабочих. Она требовала, чтобы в первую очередь были возведены фортификационные сооружения. Нужно было защитить солдат от ночных набегов на лагерь. И к зиме закончить строительство всех зданий.
Она нарисовала план города. Две его улицы пересекались под прямым углом, стены опоясывали их в форме креста.
– Пусть неверные видят, какая судьба их ждет, – приговаривала Изабелла. – И Господь тоже пусть видит – вот он, единственный испанский город, не зараженный мусульманской ересью.
115 
