ГЛАВА 3

МАЛЕНЬКАЯ ЛИЧНАЯ ВОЙНА

— Ты так и не сообщила ему, — сказал Пони Джуравиль.

— Всему свое время. Не думаю, что стоило затевать этот разговор накануне сражения, — резко ответила Пони, хотя Джуравиль всего лишь констатировал факт и в его тоне не было ни малейшего оттенка осуждения.

Пони хотела заявить эльфу, чтобы он не лез не в свое дело, но внезапная вспышка молнии, прорезавшая затянутое облаками небо, испугала ее. Вот-вот должна была разразиться столь характерная для поздней осени буря.

— Ребенок в той же степени Элбрайна, как и твой, — спокойно заговорил эльф, когда отгремел гром. — Элбрайн имеет право узнать о нем, перед тем как идти в бой.

— Я поговорю с ним, когда сочту нужным, — отрезала Пони.

— Он знает, что ты собираешься отправиться в Палмарис, а не в Дундалис?

Пони кивнула и закрыла глаза. Когда сегодня они с Элбрайном остались вдвоем, она объяснила ему, что хочет вернуться в Палмарис — попытаться разузнать о судьбе Роджера и посмотреть, как идут дела у Белстера. Ей нужно как-то успокоить свою печаль, сказала она, и лучше всего этому будет способствовать окружение Палмариса.

Элбрайну это не понравилось, нет. Она вспомнила его глаза, полные смятения, волнения и страха за нее, и ее сердце сжалось от боли.

— Но ты расскажешь ему о ребенке, перед тем как уйти? — не унимался Джуравиль.

— Ну да, и тогда он бросит караван и все остальные дела и вместо этого будет сидеть возле меня, исполняя прихоти, которых у меня нет. — В тоне Пони послышались саркастические нотки. Джуравиль слегка отступил и, обхватив подбородок тонкими пальцами, внимательно поглядел на молодую женщину. — Не волнуйся, пройдет не так уж много времени — и мы с Элбрайном снова будем вместе.

Она понимала, что эльф беспокоится за нее и за их взаимоотношения с Элбрайном. Он был добрым другом, и, видя его в такой тревоге, она лишний раз напомнила себе, что должна взвешенно принимать эти очень важные решения.

— Ребенок родится на исходе весны, — продолжала Пони. — У Элбрайна хватит времени…

— Чем раньше он узнает, тем лучше, — перебил ее Джуравиль.

— А вдруг ребенок не выживет?

— Учитывая, насколько ты сильна в каменной магии, вряд ли что-то может случиться с младенцем, — возразил Джуравиль.

— Сильна в каменной магии, — фыркнула Пони. — Ну да, поэтому во время боя я сижу на холме, наблюдая за тем, как другие сражаются.

— Зато скольких людей ты исцелила…

Джуравиль продолжал что-то говорить, но Пони отвернулась, не слушая его. Нужно, чтобы как можно меньше людей знало о том, что она умеет использовать магические камни; в особенности сейчас, когда из Палмариса прискакали эти солдаты. Пони и прежде не афишировала это свое умение, несмотря на то что королевские солдаты были единственными представителями власти в округе. Хотя, без сомнения, со временем все равно станет известно, что их с Элбрайном преследует церковь. Пони использовала камни только для того, чтобы исцелить раненых во время сражения, но и тогда она старалась скрыть применение камней, используя мази и повязки. По иронии судьбы ее успехи как целительницы привели к тому, что в самих сражениях она не участвовала; капитан Килрони счел, что нельзя рисковать ее жизнью. Учитывая, как она была зла и жаждала мести, такое решение, конечно, ее отнюдь не радовало.

— Я вот почему-то мирюсь со своей, в общем-то, незавидной ролью, — продолжал между тем Джуравиль. — Показаться солдатам я не могу и вынужден довольствоваться тем, что произвожу для Полуночника предварительную разведку.

— Ты же всегда говорил, что война между людьми — не дело тол'алфар, — сердито ответила Пони.

— Да уж, эти малышки любят болтать на эту тему, — послышался из темноты знакомый голос, и на маленькую поляну выбежал огромный кентавр. — Хотя на самом деле эльфы считают, что им до всего на свете есть дело!

Пони против воли улыбнулась. Лицо Смотрителя, как всегда, сияло улыбкой в обрамлении черных волос и такой же бороды, хотя горе тому, кого он считал своим врагом.

— Ах, моя маленькая Пони! — продолжал он. — Не кручинься. Мне тоже довелось смотреть на сражения с поври и гоблинами, когда я даже дубинки не мог поднять!

— Уж очень у тебя накидка была тяжелая, — с кривой улыбкой сказал Джуравиль. — Зато какая! Ни у кого такой никогда в жизни не было.

  21