Последние отзывы

  75  

Мне было очень интересно, и я пробрался в уголок, где в одиночестве сидел Джеффри.

– Ты за это заплатил? – спросил я.

С удивлением таращась на бутылку, он, похоже, не понял вопроса. Потом, сообразив, что я спрашиваю не про виски, а про вечеринку, от души рассмеялся над собой. Редко видел я своего старшего брата смеющимся над собой.

– Я оплатил часть расходов, – сказал он. – Это имеет значение?

– Думаю, нет, не особенно. – Я сел напротив. – Мне кажется, нам надо кое-что друг для друга прояснить.

– Давай проясняй, маленький братец.

– Это была твоя идея – скрыть то, что произошло между Макклу и Эрнандесом?

– На тебя не похоже говорить эвфемизмами, Дилан. Что за чушь – «что произошло между»? – Джон указал на бар. – Твой приятель, вон там, вышиб подозреваемому мозги, а я превратил его в героя-детектива. Так что отдай под суд меня.

– Макклу говорит, что это было самоубийство, – стал защищать его я.

– Так оно и было, маленький братец. Господи, да не знаю я. Может, он и правду говорит. Может, он убедил себя, что так все и было. Довольно спорное дело, ты не находишь?

– Значит, Джон стал детективом за счет трупа и карьеры Фацио?

– Карьеры строились и на гораздо меньшем. Макклу оказался в нужном месте в нужное время. На Эрнандеса Макклу вывели его осведомители, а не мои. Ради бога, он был обычным копом, самым рядовым. Если бы он все оставил как есть, доработал бы свою смену и ушел домой, для всех для нас история обернулась бы совсем по-другому. Но едва он сунул в это дело нос, как извлек из обстоятельств выгоду.

– Или стал их жертвой, – не согласился я.

– Или стал их жертвой.

– Но зачем было покрывать его? Почему не?..

– Потому, – прервал меня Джеффри, – что коррупция в полиции цвела тогда пышным цветом. В управлении, все еще не пришедшем в себя после Комиссии Кнэппа, царило смятение. Была даже какая-то драчка между полицией штата и федералами. Управлению полиции Нью-Йорка меньше всего в тот момент нужны были непредвиденные осложнения в виде полицейского-преступника, пытавшего и убившего подозреваемого. Не забывай, тогда полицейских еще называли свиньями. Эрнандес превратился бы в героя национальных меньшинств, еще одну жертву большой гадкой полиции. Поэтому я поймал момент. Я, амбициозный жалкий помощничек окружного прокурора, обратил эту бомбу в карьеру для себя и золотой щит для твоего друга. Заручившись небольшой помощью начальства – они, черт бы их побрал, отчаянно хотели сохранить свое драгоценное управление, они пошли бы, наверное, на что угодно, – обещанием Макклу держать язык за зубами и кое-какими любезностями со стороны прессы, я превратил потенциальную катастрофу в сияние славы. – Он почти с сожалением сказал: – Правда, досадно, что ты не видел заголовков. – Отчего же, видел.

Джеффри, похоже, не услышал моих слов и, продолжая говорить, принялся жестикулировать, обрамляя воображаемые заголовки, проплывающие над столом:

«ГЕРОЙ-КОП КЛАДЕТ ФЕДЕРАЛОВ НА ОБЕ ЛОПАТКИ».

Я щелкнул пальцами у него перед носом, чтобы вывести из транса.

– Боже, Дилан, – продолжал он, – какое было шальное время. Все получилось идеально. Все дрязги, шедшие из Олбани и Вашингтона, вдруг прекратились. Поэтому, если ты спрашиваешь меня, стоила ли того жизнь одного мерзкого похитителя детей и карьеры одного честного копа, я скажу – стоила. Если бы Фацио знал все подробности, он бы согласился.

– Ладно, Джефф, я только хотел услышать это от тебя лично.

Поднявшись, он сказал:

– Я не поблагодарил тебя как следует за то, что ты вернул нам Зака.

– Забудь. Нам обоим надо быть благодарными за то, что он цел и невредим.

– Когда это ты так поумнел? – поддразнил он.

– По-видимому, пока ты не смотрел.

– Постереги мое место. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Кире. – Он ласково провел пальцами по моей щеке. – Я вряд ли когда встречал ее, но знаю, что она была слишком хороша для тебя.

Джеффри не мог знать, как сильно изменится мир до его возвращения на свое место.

Боб Стрит и старик Карни набрались под завязку. Поддерживая друг друга, они зигзагом пробирались к двери на улицу. Однако, оказавшись на пороге, как-то растерялись. Я освободил их, распахнув дверь. Смеясь и спотыкаясь, они вывалились на тротуар. Я смотрел, как они, пошатываясь, бредут по тихой улице, пока не исчезли в ночи. Прохладный соленый воздух освежил мне лицо и наполнил легкие, но я чувствовал, как на меня наваливается изнеможение. Я с нетерпением ждал свидания со своей кроватью. В каком-то смысле я испытывал облегчение, что мы с Кирой никогда не спали на этой кровати вместе. Иначе я никогда бы не смог на ней спать.

  75