Последние отзывы

  40  

Я уходил вниз по спирали отрицательности, преследуемый угрызениями совести. Гнев и взрыв не заставят себя ждать. «Спасибо, папа!» – произнес я, жалея, что он меня не слышит. Осознав, что замерз, я покинул свой пост на гранитных ступенях библиотеки.

Кафетерий без труда нашелся и без карты. Я налил кофе в самый большой стакан, какой нашел. Толстая, неулыбчивая женщина за кассой покачала головой.

– В чем дело? – заскрежетал я зубами.

– Это емкость для содовой. Кофе нельзя наливать в емкости для содовой.

– Возьмите за это деньги.

– Не могу, – объяснила она. – Кофе должен быть в кофейной емкости.

– Вот пять долларов, возьмите с меня сколько захотите.

– Не могу…

– … этого сделать. Да, да, да.

Оставив кофе у кассы, я двинулся в офис декана Далленбаха. Мне не хотелось обращаться к нему за сведениями о Кире, но теперь мне казалось, что выбора у меня нет. Я ошибся.

Вот она, футах в пятидесяти впереди, за спиной – видавший виды кожаный рюкзак. Я притормозил и пристроился к группе студентов, споривших о качествах категорического императива. Ну разве гуманитарные науки не прелесть? Я надеялся, что никому из этих малышей не придется зарабатывать на жизнь своим трудом. Кира пошла дальше, пошел и я. Она уселась на третье место в третьем ряду в комнате 203 Снодграс-холла. О чем была лекция, мне за закрытыми дверями слышно не было, но я решил, что это английский язык – в той или иной форме. Слишком длинные, с сильной проседью волосы преподавателя падали на плечи его зеленого вельветового пиджака. Он расхаживал с напыщенным видом, размахивая руками, как актер, банально играющий роль Гамлета, и не отводил долгого взгляда от самой красивой женщины в аудитории. Я достаточно посещал разные курсы английского, чтобы знать, что большинство преподавателей литературы были просто-напросто несостоявшимися актерами, обладавшими эго размером с Чикаго. А может, среди них были и несостоявшиеся писатели. Размер эго остается прежним.

По окончании лекции я нырнул в соседнюю дверь и продолжил свою работу тенью. Так продолжалось до вечера. И даже вышло не так уж плохо. Мне очень понравились натурщицы в классе рисования, который посетила Кира. Когда преподаватель выставила студентов из своей аудитории, я увидел, как Кира прошла по коридору и куда-то свернула. Я не видел смысла еще наблюдать за ней. Проследив, как она посещает еще одно занятие, я ничего не докажу. Но мои сомнения не рассеялись. Я боялся поверить в очевидное – что Кира была студенткой Риверсборо. Я нуждался в небольшом независимом подтверждении.

– Простите, – обратился я к руководителю художественного класса Киры. – Можно вас на два слова?

– Конечно. – Она жестом предложила мне пройти в комнату. Преподаватель была маленькой женщиной с коротко остриженными каштановыми волосами и карими глазами с медным оттенком. Ее впалые щеки были перепачканы углем, улыбка светилась дружелюбием.

– Привет. – Я протянул руку, но женщина показала мне свои черные ладони, и мы согласились, что моего жеста вполне достаточна – Меня зовут Дилан Клейн

– Джейн Курто. Чем могу помочь вам, мистер Клейн?

– Я пишу книги, детективные романы. – Никогда о вас не слышала.

– И не вы одна. Хотите взглянуть на мое писательское удостоверение?

– Верю вам на слово, – ответила она. – Предполагается, что я талантливый художник, но никто обо мне не слышал. И у нас также нет удостоверений!

– Честно говоря, мое просрочено. Однако я имею право голоса при обсуждении дизайна обложки моей следующей книги, и мне порекомендовали одну из ваших студенток как художницу, – солгал я. – Прежде чем обращаться к ней, я бы хотел сначала услышать ваше мнение.

– А что за студентка?

– Кира Ватанабэ.

Джейн Курто с трудом скрыла свою растерянность. Не могу сказать, чтобы в глазах ее промелькнул ужас, но мне показалось, что она не просто нахмурилась.

Я прикинулся смущенным:

– Не очень хорошая, да?

– Не самый страшный вариант.

– Восхищаюсь женщинами, которые не опускаются до натянутой похвалы.

– Послушайте, мистер Клейн, я только хочу сказать, что Кира вполне компетентна. Она занимается у меня уже три семестра и сделала значительные успехи, но она не вкладывает в это душу. Я не хочу ее обидеть.

– Это будет нашим секретом. Никто не пострадает. Спасибо, – затараторил я, едва скрывая охватившее меня облегчение.

– У меня есть другие студенты, которых я могла бы порекомендовать.

  40