113 
Я уже не раз говорил о том, что Луне, возможно, не слишком импонирует положение спутника Земли, но таков порядок вещей, и переворот в плане «кто был ничем, тот станет всем» обернулся бы вселенской трагедией.
А болтать — это всегда было несложно и мало к чему обязывало любителей броских фраз. К примеру, Александр Сергеевич Пушкин, соблазнившись эффектным натурализмом фразы Дидро о кишках как средстве удушения, преподнес этот натурализм следующим образом:
- Народ мы русский позабавим
- И у позорного столба
- Кишкой последнего попа
- Последнего царя удавим.
Ну почему Николай Первый должен был покорно терпеть эту агрессивную пошлость? Потому что она исходила от поэтического гения России? А гении не должны отвечать за подобные подстрекательства?
Кому как не гениям знать, что слово материально?
А Дидро, надо сказать, оставил ярчайший след в Истории, и прежде всего, по моему мнению, никак не «Энциклопедией» и не философскими трактатами, а великолепной прозой — романами «Монахиня», «Племянник Рамо», «Жак-фаталист и его хозяин».
Что же до желудочно-кишечного тракта последнего из служителей культа и его практического применения в процессе ликвидации последнего из монархов, то будем считать стихотворную рекламу такого деяния дурацкой шуткой, и не более того…
Дидро ведь тоже не дожил до того времени, когда такие вот дурацкий шутки стали жуткой реальностью. Ему, как и Вольтеру, очень даже повезло.
КСТАТИ:
«По моему мнению, наилучший порядок вещей — тот, при котором мне предназначено быть, и к черту лучший из миров, если меня в нем нет. Я предпочитаю быть наглым болтуном, чем не быть вовсе. А люди, порицающие существующий порядок, сами при этом не замечают, что отказываются от собственного бытия».
Дени Дидро
Так что не следует считать просветителей революционерами. Им не так уж плохо жилось в том обществе, которое они с таким жаром критиковали со снисходительностью гурманов, случайно оказавшихся в сельской харчевне. Да, они критиковали, негодовали, иногда отправлялись на отсидки в Бастилию за чрезмерно шумное негодование, но в принципе придерживались вольтеровской позиции: «Лучшее — враг хорошему».
Но вот на небосклоне эпохи Просвещения возникло новое тело, которое внесло весьма ощутимый диссонанс в довольно-таки слаженный хор гурманов, сокрушающихся по поводу несовместимости баранины и сметанного соуса. Это тело громко и резко проговорило: «Довольно ныть! Баранину следует жрать сырой — нужно быть ближе к природе! И никаких соусов!»
Это был Жан Жак Руссо (1712—1778 гг.) — писатель, философ.
Он написал целый ряд статей для «Энциклопедии», затем — «Рассуждение о науках и искусствах», где сформулировал свою философскую концепцию: противопоставление современного общества человеческой природе в пользу последней. Мало того, ко всеобщему изумлению и негодованию, он заклеймил все науки и все искусства как виновников наблюдаемого вырождения человеческого рода. Руссо безапелляционно заявил, что культура вырвала человека из блаженного первобытного состояния, не дав взамен никакой компенсации, а посему — предать ее анафеме, эту коварную и бесполезную культуру!
Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
В своем втором манифесте — «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» — Руссо доискивался правовых, социальных и экономических причин неравенства между людьми. Он идеализировал «единственное состояние всеобщего равенства, и свободы людей», оскверненное появлением частной собственности (!).
АРГУМЕНТЫ:
«Первый, кто огородил клочок земли, осмелился сказать: „Эта земля принадлежит мне“, и нашел людей, которые были настолько простодушны, чтобы поверить этому, был истинным основателем гражданского общества.
Сколько преступлений, сколько войн, сколько бедствий и ужасов отвратил бы от человеческого рода тот, кто, вырвав столбы или засыпав рвы, служившие границами, воскликнул бы, обращаясь к людям: «Берегитесь слушать этого обманщика! Вы погибли, если забудете, что плод принадлежит всем, а земля никому!»
Жан Жак Руссо. «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми».
Люмпенская чушь. Ведь совершенно очевидно то, что именно Природа категорически не приемлет равенства. Лев никого не подпустит к своему логову, и у собак есть врожденный инстинкт охраны территории. Это только у колхозников бытовало убеждение в том, что «все вокруг колхозное — все вокруг мое», а у всех прочих есть природное чувство собственности, как у неутомимых строителей-бобров, как У тружениц-пчел, как у большинства живых существ.
113 
