очень нудно 
73 
— Она их получит, — заверил Малко.
Он знал, что для такого рода операций директор по оперативным вопросам Рональд Фитцпатрик не скупился. Ставки были слишком высоки.
Ингрид появилась снова и принялась приводить в порядок свои ногти.
— Всю артиллерию нужно ввезти туда заранее, — предложил Милтон Брабек. — Они ведь получают там всякую всячину: жратву, цветы, мебель, я не знаю, что там еще. Можно упрятать все туда.
Датчанка подняла свои выцветшие голубые глаза и сказала:
— Не знаю, что бы вы делали без меня... Вчера я видела Макропулоса. Он был в «Растро» и заказывал у одного цыгана кувшины для масла, чтобы украсить ими свой дворец. Вы знаете, это такие огромные глиняные штуки, где крестьяне хранили масло. В них можно спрятать все что угодно. Их должны привезти сегодня вечером или завтра... Можно поговорить с этим цыганом.
— Это Хосе? — спросила Виктория.
— Да.
— Тогда можно все устроить, я его знаю, — сказала Виктория. — Он мне их продавал за пятьдесят тысяч песет.
— Ты знаешь, где его найти? — спросил Малко.
— Он должен быть каждый день в «Растро».
— Он будет молчать?
— Если ому достаточно заплатишь. Но он не станет заключать сделку с незнакомцем. Надо, чтобы с ним говорила я.
— Нет проблем, — сказал Малко.
Все начинало принимать стройный вид. «Гориллы», проникшие в дом Макропулоса и вооруженные своей «артиллерией», могли изменить соотношение сил. Разумеется, оставалось еще много «если». Как войдет туда Малко? И Кризантем? Но об этом можно будет подумать потом.
— Пошли в «Растро», — предложил он. — Я присоединюсь потом к Ингрид в «Антонио». А Крис и Милтон сделают то, что она скажет.
* * *
Прямо на улице болтались на шнурках великолепные черные чулки, способные вызвать зависть всех шлюх Испании и Наварры. Шнурки были натянуты между предметами старинной мебели, которая сохранилась, наверно, еще со времен войны в Испании и продавалась по бешеным ценам. «Растро» был огромной барахолкой, где продавалось все — от пиратских видеокассет до старинной бронзы. Рынок разместился на площади Плаца де Торис в Марбелье и был излюбленным местом иностранцев, покупающих здесь по сногсшибательным ценам скверные картины и «старинную» мебель, изготовленную пару недель назад. Хитрые цыгане, установившие здесь свои законы, богатели быстрее, чем те, кому они сбывали свой товар.
Виктория, сопровождаемая Малко, пробралась через толпу к худому усачу в серой фетровой шляпе, с часами на цепочке, толстой, как якорная цепь трансатлантического лайнера. Он стоял перед кучей картин, глядя на которые, Пикассо перевернулся бы в гробу, и предметами быта неопределенной эпохи. За ним выстроились в ряд огромные глиняные кувшины высотою с метр. Единственной стоящей вещью здесь были великолепные медные весы мясника, которые, по крайней мере, не претендовали на появление в XVII веке...
Увидев Викторию, цыган подмел перед нею землю своей шляпой, улыбнувшись по-лисьи.
— Привет! Как дела? — спросила она по-испански.
— Добрый день, сеньора, — ответил цыган красивым низким голосом, взглянув краем глаза на Малко.
Виктория подошла к нему поближе, в то время как Малко сделал вид, что рассматривает весь этот хлам. Он услышал начало беседы.
— У тебя великолепные кувшины! — сказала она.
— Они проданы. Сеньору Макропулосу. По пятьдесят тысяч за каждую. Это самые красивые во всей Андалузии...
Изготовлены они были, по всей видимости, в Японии... Все владельцы вилл проводили целые дни в «Растре», убежденные, что делают тут выгодные покупки. Виктория отвела Хосе в сторону и стала что-то говорить тихим голосом. По быстрым взглядам, которые он бросал на Малко, было ясно, о ком шла речь...
Она вернулась к Малко с огорченным видом.
— Он боится. Макропулос — человек очень влиятельный в Марбелье.
— Предложи ему миллион песет, — спокойно сказал Малко.
После новых переговоров Виктория опять вернулась к нему.
— Он поговорит об этом со своим братом. Пойдем, сделаем небольшой круг.
Они удалились, преследуемые старьевщиками, и дошли до ограды. По дороге Малко купил Виктории великолепную кружевную блузку, и она ее тут же примерила без лифчика, к великой радости торговца. Когда они вернулись, медные часы уже были проданы. Малко скромно стал в стороне, перед комодом с потрескавшейся инкрустацией. Виктория, радостная, вернулась к нему.
73 
