Глава 1

Шарнилар Хасани оперлась локтями об огромный стеклянный куб с чучелами животных, служащий стойкой бара, и скучающим взглядом окинула суетившуюся вокруг толпу. «Экзотический» вечер в «Эриа», самой причудливой дискотеке для избранной публики Нью-Йорка, был в полном разгаре, и попавшие сюда счастливчики веселились от души. Из-за массы народа требовалась уйма времени, чтобы обежать и осмотреть все помещения и закоулки, занимавшие площадь в три тысячи квадратных метров.

Из толпы вынырнул негр с курчавыми волосами, покрытыми золотистым лаком, и лицом, вымазанным белой краской. Вокруг шеи у него, словно шарф, обвился живой питон. Он остановился напротив Шарнилар и оглядел ее с таким выражением, за которое в южных штатах подвергся бы немедленному линчеванию.

Затейливые костюмы приглашенных тускнели перед ее сексапильным нарядом. Учитывая «экзотическую» тему вечера, Шарнилар сшила себе что-то вроде сари из паутинообразного голубовато-серого шелка, обнажавшего одно плечо до груди и скрывавшего своими складками лишь низ живота.

Ее вызывающе крепкие груди туго натягивали ткань платья. Оно было рассечено сотнями небольших разрезов, которые при каждом движении обнажали частичку тела и бедро с тонкой золотой цепочкой, удерживающей трусики. Одетая таким образом, Шарнилар казалась более чем голой, к тому же ее нагота подчеркивалась украшениями — массивным золотым браслетом и великолепными серьгами с бриллиантами и жемчугом.

Она испепелила взглядом миндалевидных голубых глаз негра с нитоном, и он скрылся в толпе. Шарнилар обернулась к своему спутнику — могучему красавцу с пресыщенным лицом, ростом с метр девяносто, выряженному под опереточного Тарзана со шкурой настоящей пантеры вокруг бедер.

— Может быть, нам уйти отсюда, Тони?

Тони Абруццо проворчал что-то невнятное. Именно он организовал этот вечер, чтобы отпраздновать завершение крупной операции с недвижимостью, которая должна была принести ему двадцать пять миллионов долларов в ближайшем будущем, но пока доставляла только большие хлопоты.

Шарнилар приняла его приглашение скорее для того, чтобы покончить со своим двухнедельным добровольным одиночеством, чем из симпатии к Тони. Тот с досадой посмотрел на нее.

— Не сейчас, моя прелесть. Тебе тут скучно?

— Нет-нет, — вежливо ответила Шарнилар, подумав про себя, что Абруццо потерял последний шанс уложить ее к себе в постель. Какой осел! Ее продолговатые, как у лани, голубые глаза чуть помрачнели, и она машинально поправила свой шиньон, едва удерживавший массу длинных волос цвета воронова крыла. Ей было нечем занять себя. Оглушительная музыка мешала разговорам, что побуждало большинство приглашенных много пить и бродить из зала в зал, созерцая фигурантов в различных сценах на фоне самых невероятных декораций. «Эриа» была действительно не похожа на другие дискотеки. Здесь каждый месяц меняли обстановку в лабиринте залов всех размеров, украшаемых сумасшедшим декоратором, и тут встречался весь Нью-Йорк — от знаменитостей до никому не известных, физиономия которых просто понравилась швейцару Чарли, соглашавшемуся освободить их от пятнадцати долларов за право войти.

Шарнилар рассеянно смотрела вокруг. Белокурый бородач, напяливший на себя униформу эсэсовца, тянул пиво из бутылки перед стойкой бара, изображавшего притон в Маниле. С самого начала вечера какая-то блондинка сидела на стойке нога на ногу, время от времени меняя положение ног и выставляя напоказ ажурные чулки. «Эсэсовец», засмотревшись на великолепную грудь Шарнилар, вылил пиво прямо себе на рубашку.

Молодая женщина едва улыбнулась, а затем, повернув голову, посмотрела в сторону, где вышагивал, словно зомби, не видя никого вокруг, известный певец в белых очках с двухцветным хохлом на голове.

Наманикюренная рука Тони Абруццо скользнула вдруг ей под сари и сжала грудь.

— Боже мой! — пробормотал он. — Какая у тебя великолепная грудь.

— Ты не первый говоришь мне это, — небрежно ответила Шарнилар, холодная, словно айсберг.

В ее гардеробе вообще не было лифчиков, и грудь торчала, как в шестнадцать лет, столь же твердая, сколь мягким и чувственным был ее рот.

Певица Грейс Джонс прошла рядом с ними, строго одетая в странный костюм из голубой кожи, состоящий из куртки и брюк для верховой езды. Ее подстриженные волосы были скрыты под желтой кепкой нью-йоркского таксиста. А ее спутник мог обходиться и без экзотического наряда с его длинными волосами, заплетенными в пиратскую косичку, и лицом, словно дошедшим из каменного века. И эту пару проглотила толпа в большом зале, где толкалось две или три сотни человек.

  1