очень нудно 
10 
Малко надежно перекрыл проход Александре.
— Не годится оставлять Матильду в одиночестве, — сказал он, — не слишком-то это любезно. Возьмите ее с собой, я одолжу ей меховую накидку.
Матильда удивленно взглянула на Малко. А Фердинанду фон Ханштейну сразу как-то расхотелось смотреть оружейный зал. Он подавил зевок, взглянул на часы и встрепенулся.
— Господи боже мой! Как уже поздно. Дорогой мой Малко, вы, вероятно, торопитесь остаться наедине со своей дивной невестой. Мы должны извиниться за то, что так задержались. Матильда?
Матильда поднялась.
Александра одарила Фердинанда фон Ханштейна взглядом, от которого у него, вероятно, до скончания дней пропал сон.
— Может быть, в следующий раз, Ферди, — промурлыкала она.
— В следующий — наверняка. — У бульдога, которого только что лишили сахарной косточки, был бы такой же счастливый вид, как сейчас у юного герцога. Обратный путь для него будет печален. Едва Малко проводил их до крыльца, Александра тут же повисла на нем. Он ее оттолкнул:
— Бесстыжая! Ты бы смогла это сделать...
Она бросила на него двусмысленный вызывающий взгляд:
— Может, да, дорогой. А может, нет. Но ведь ты меня накажешь за дурные наклонности, правда?..
Она взяла его за руку и потянула к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.
Малко героическим усилием прогнал мысль о стоическом затворнике Генри Гарвуде, находившемся всего в нескольких метрах от них. Александра распахнула дверь комнаты, которую они звали «зеркальной галереей». В этой увешанной старинными зеркалами зале они часто занимались любовью. Подойдя к кровати с балдахином. Александра проворно расстегнула молнию платья, и оно крохотным комочком легло к ее ногам. Она стояла, облаченная в сногсшибательное боди, с длинными чудесной формы ногами, которую подчеркивали еще больше черные нейлоновые чулки, доходившие до самого верха стройных ляжек. Малко почувствовал, что в горле у него пересохло. Пускай хоть подохнет Генри Гарвуд. Она была беспопобна.
* * *
Тщетно пытался Генри Гарвуд прислушиваться. Он устал. Накануне ему пришлось совершить перелет Вена — Париж — Нью-Йорк и обратно в настоящих летающих гробах. Если в он не сел, возвращаясь из Нью-Йорка в Париж, на «Конкорд», то совсем подох бы. Сверхзвуковой самолет «Эр Франс» преодолевал разницу во времени, когда летел с запада на восток, и доставлял пассажиров на место как раз когда пора было ложиться спать. Вообще-то проще было просто зафрахтовать «Конкорд» у «Эр Франс» по цене сто пятьдесят тысяч франков в час, однако бухгалтерия Управления не одобряла подобной эксцентричности в расходах.
Он старался различить хоть какие-то звуки в недрах замка. Но вокруг было на удивление тихо! Его пронзила страшная мысль. А что если Малко забыл о нем и спокойно улегся спать?
Генри Гарвуд открыл дверь и осмотрел коридор. Пусто. Тихо. Выглянул в окно. Во дворе не осталось ни одной машины, кроме его собственной.
Похоже, его опасения оправдываются. Про него забыли!
Растерянный и возмущенный, Гарвуд бросился наугад по коридору, решившись во что бы то ни стало разбудить Малко. Проходя мимо третьей двери, он заметил, что она приоткрыта. И в щель пробивается слабый свет. Он подошел поближе, и кровь бросилась ему в голову. Та самая молодая женщина, что так вызывающе вела себя в библиотеке, лежала вниз животом на кровати, все в том же черном боди, в чулках и лаковых туфлях на каблуках. Рядом свернулся змеей черный хлыст. Такие бывают только у офицеров. Он решил было, что женщина одна.
Но вот в поле его зрения попал еще один человек: хозяин замка. Он поднял хлыст, взмахнул им над выпуклым, почти неприкрытым задом женщины.
«Негодяй! — подумал Генри Гарвуд. — Что за скотина!»
Но в тот же момент молодая женщина, лежавшая на кровати под балдахином, повернула голову и спокойно произнесла:
— Ну давай! Накажи меня! Унизь меня!
Хлыст опустился на голую плоть, и Генри Гарвуд дернулся, словно били его. Он не сводил взгляда с женщины, корчившейся под хлесткими ударами, но не пытавшейся от них увернуться. Ягодицы ее и верх ляжек были все в красных полосках. Она повернулась, и хлыст опустился на полную грудь. Окаменевший Генри Гарвуд продолжал стоять на пороге, чувствуя, что теряет голову. Словно ощутив это, Александра соскользнула с постели и опустилась на колени у ног Малко. Генри Гарвуд догадывался, чем она будет заниматься в таком положении.
10 
