Последние отзывы

  28  

— Я уже…

— Интерпол.

— Сейчас?

— Я хочу, чтобы его опознали. Должен же он где-то числиться. Такая агрессивность… он наверняка уже не раз такое вытворял.

Гренс не ждал ответа.

— Сходи к Йенсу Клёвье и в контору Интерпола в корпусе «С». Выпытай из него, черт возьми. Возьми с собой фотографию и отпечатки пальцев.

Огестам хотел получить побольше. Вот и получит.

— Мы уже завтра будем знать, кто такой Джон Шварц. Он ведь должен быть в каких-нибудь досье в какой-либо, черт возьми, стране. Я в этом совершенно уверен.

Хермансон потребовалось ровно пять минут, чтобы дойти от своей комнаты до просторного кабинета Йенса Клёвье в корпусе «С». Это было ее первое посещение шведского бюро Интерпола, но, несмотря на это, она хорошо знала того, с кем шла встречаться. Клёвье был одним из многочисленных приглашенных преподавателей в полицейской академии. Ровесником Гренса. Когда Хермансон открыла дверь, он рассеянно кивнул, и она с тоской подумала, что вот снова приходится кого-то беспокоить.

Хермансон положила на письменный стол фальшивый паспорт, а рядом — свежие отпечатки пальцев.

— John Doe.

Клёвье вздохнул:

— Опять?

— Он называет себя Джон Шварц. Возраст, рост, данные в паспорте — все совпадает.

— Это срочно?

— Его дело будет слушаться в ближайшие часы.

Клёвье полистал паспорт, страница за страницей, потом изучил отпечатки пальцев, он что-то напевал, но Хермансон не могла определить что.

— Это все?

— Завтра мы сможем прислать результаты анализа на ДНК. Но нам не хотелось бы ждать до завтра. Гренс совершенно уверен, что он есть в какой-нибудь базе данных.

Йенс Клёвье сложил полученные свидетельства в пластиковый пакет и рассеянно покачал его в руке.

— Как он разговаривает?

— Что вы имеете в виду?

— Он говорит по-шведски?

Хермансон вспомнила, как Джон Шварц, закрыв лицо руками, молчал на заднем сиденье автомобиля, как кричал по-английски в тюремном коридоре, вытянув перед собой руки.

— Он не так-то много и говорил. Но, судя по тому, что я успела услышать, когда мы арестовывали его… да, он говорит по-шведски.

— С акцентом?

— С британским. Или американским. Паспорт-то канадский.

Клёвье улыбнулся.

— Это немного сужает круг поисков.

Он положил пластиковую папку в лоток у компьютера.

— Я разошлю это через пятнадцать минут. Для начала ограничусь англоговорящими странами. Учитывая разницу во времени, на это потребуется несколько часов, но я свяжусь с вами, как только получу первый ответ.

Хермансон кивнула, и он кивнул в ответ. Она повернулась и направилась к выходу.

— Кстати, я согласен с Гренсом.

Он продолжал говорить, когда она уже выходила.

— Этот тип наверняка у нас числится.

На старой каменной лестнице эхом отдавался стук крепких каблуков охранников вперемешку с монотонным криком, который издавал тот, кто называл себя Джоном Шварцем, пока его вели в зал судебных заседаний, расположенный на втором этаже стокгольмской ратуши. Он начал кричать, когда один из охранников застегнул наручники на его худых запястьях, и этот раздражающий, пронзительный, режущий уши звук все нарастал по мере их приближения к залу суда.

Ткань великоватой, не по мерке, тюремной одежды была колючей и слишком тонкой ткани, Джон мерз, на улице было холодно, и почти такой же холод стоял в огромном здании с высоченными потолками. Те же охранники, что и вчера вечером: старший — с сединой в волосах и молодой — высокий в очках в синей оправе — шли рядом с ним, он шаг — и они шаг, но он едва их замечал, крик стал более напряженным, Джон сжал челюсти и смотрел прямо перед собой.

Деревянная дверь была распахнута, и внутри ждали люди.

Кто-то зажег люстры под потолком. До сумерек ещё далеко, но это был один из тех дней, когда кажется, что свет кончился уже до полудня и мрак спрятал город в своих широких объятиях. Седой охранник посмотрел Джону в глаза и расстегнул наручники. Тот, кто называл себя Джоном Шварцем, не прекращая монотонного крика, покосился на окно — большое и сверкающее. До земли слишком далеко, прикинул он, это-то он сумел — и не решился на прыжок.

  28