Последние отзывы

  65  

– И часто он так?

– Нет, никогда, – заверил охранник. – Наверное, заболел. Извините, мне пора делать обход. Тут всякое отребье шляется.

Луи шел по улице, ощущая глухую тревогу. Если Секатор сбежал, можно ждать чего угодно. Нужно срочно предупредить Луазеля. Луи сел в автобус до Монружа, а потом долго плутал по улицам, пока не нашел убежище Секатора. Небольшой домишко с облупившейся штукатуркой стоял между заброшенным пустырем и кафе с мутными стеклами. Соседка показала ему комнату Тевенена.

– Но его сейчас нет, – добавила она, – по-моему, у него на службе есть где переночевать. Ловко некоторые устраиваются.

Луи прижал ухо к двери и постучал. Из квартиры не доносилось ни звука. Он постучал еще.

– Если я говорю, что его нет, значит, его нет, – обиженно сказала соседка.

Прижимая к груди бутылку сансера, пересаживаясь из одного автобуса в другой, Луи доехал до комиссариата Луазеля. Он хотел убедить его последить за улицами, не называя имен Клермона и Секатора, никому не повредив. Теперь невозможно было не упомянуть о двух убийствах в Невере. Луазель рано или поздно узнает об изнасиловании в парке, если уже не узнал. Нужно отвлечь его от Клемана, настоять на поэме и Черном Солнце. Выбрать наилучший угол атаки будет нелегко, Луазель не дурак.

– Есть что-нибудь новое по следам на ковре? – спросил Луи, усаживаясь напротив коллеги.

Луазель протянул ему сигарету-соломинку.

– Ни-че-го. Это определенно следы пальцев, но и только. Ничего особенного на ковре не обнаружили.

– А следов помады не было?

Луазель нахмурился, выпуская дым.

– Ты, часом, не играешь в рыцаря-одиночку, Немец?

– С какой стати? Я в отставке, если ты помнишь.

– А при чем тут помада?

– Честно говоря, сам не знаю. Думаю, убийца истребил уже кучу народа, прежде чем занялся этим в Париже. Сначала была некая Николь Вер-до, которую он убил сразу после изнасилования, и Эрве Русле, его сообщник, который мог проговориться. Похоже, потом он вошел во вкус и задушил и меньше чем через год изрезал вторую женщину, Клер Отисье. Ты найдешь их имена в архиве. Дело закрыли, убийцу не нашли.

– В каком архиве? – спросил Луазель, хватаясь за ручку.

– Как думаешь, где это произошло?

– В Невере?

– Точно. Девять и восемь лет назад.

– Клеман Воке, – выдохнул Луазель.

– Он не единственный обитатель Невера. Он был при изнасиловании, все равно ты об этом узнаешь, и я предпочитаю, чтобы ты узнал это от меня. Он просто был свидетелем и защитил женщину. Он не насильник и не убийца.

– Не дури, Немец. Ты что, защищаешь этого типа?

– Вовсе нет. Но уж больно легко мы на него вышли.

– До нового приказа мне некого больше ловить. Откуда ты все узнал?

– Дело Клер Отисье всплыло в моем архиве. Тот же почерк, как говорится.

– А остальное? Изнасилование?

Луи предвидел этот вопрос. Луазель говорил резко и был напряжен.

– Вычитал в местной газете, когда рылся в архиве.

Луазель стиснул зубы.

– Зачем? Что ты искал?

– Хотел понять, кто мог ненавидеть Воке.

Луазель помолчал.

– А помада? – спросил он.

– По делу об убийстве Клер Отисье проходил свидетель. Я вчера был в Невере и разговаривал с ним.

– Зачем же так утруждаться ради нас! – вспылил комиссар. – Полагаю, моя линия была занята и ты не смог дозвониться?

Луи медленно встал, опираясь ладонями о стол.

– Мне не нравится твой тон, Луазель. Я не собираюсь ни перед кем отчитываться. Сейчас я твердо уверен кое в чем и пришел поделиться с тобой. Если тебя это не устраивает, если тебе не интересно, я ухожу, разбирайся сам.

«Хочешь мира, готовься к войне», – подумал Луи, хотя эта поговорка ему никогда не нравилась.

– Выкладывай, – бросил Луазель после короткой паузы.

– Этот свидетель, Бонно, видел, как убийца что-то подобрал с пола у головы жертвы. По его словам, хотя он точно не разглядел, это был тюбик губной помады. Он подумал, что убийца – женщина.

– Что еще?

Луи снова сел. Луазель успокоился.

– Стихи, которые я тебе показывал в прошлый раз. Дело принимает серьезный оборот. Эти стихи целых два месяца висели в метро перед самым Рождеством. Я бы хотел, чтобы ты проследил за улицами Луны, Солнца и Золотого Солнца. И надо предупредить всех одиноких женщин. Улицы небольшие.

– Куда ты клонишь с этим метро?

– Предположим, убийца псих, параноик и маньяк…

– Это и так ясно, – пожал плечами Луазель. – И что? Не думаешь же ты, что он выбрал поэму как путеводную нить?

  65