Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
40 
Кортни не сразу очнулась от удивления — он назвал ее любимой! Но, нагнувшись за первым револьвером, она поняла: он сказал это для них — Чандос давал им понять, что она его женщина.
Осторожно, чтобы случайно не помешать Чандосу, Кортни подняла с земли оружие Дэйра и Ханчета. Револьвер Рыжего Джонни оставался у него в кобуре, Ромиро протянул ей свой. Кортни вытащила из-под его ремня свой кольт и торжествующе взглянула на мексиканца.
— Не будь мстительной, bella, — мягко сказал он ей. — Ты ведь помнишь, что я помог тебе?
— А как же! — ответила она. — Я даже понимаю, почему ты это сделал. Хочешь, я расскажу об этом Чандосу? Пусть-ка он сам рассудит, можно ли считать это помощью.
Она отошла, не слушая его. Ромиро был ей особенно противен: он сыграл на ее страхе — сначала напугал, потом подал надежду и тут же ее разрушил. Они все мерзавцы, но он — самый жестокий.
Кортни пошла по краю поляны и вскоре оказалась рядом с Чандосом. Она положила перед ним все оружие, оставив только свой револьвер.
— Знаю, тебе сейчас не до моей благодарности, — ласково сказала она, крепко прижимаясь к его спине, — но я так рада, что ты вернулся и к тому же вовремя!
— Ты вся мокрая, — пробормотал Чандос.
— Я купалась, когда они появились.
— В одежде?
— В нижней, конечно.
— Конечно, — усмехнулся он. И тут он удивил Кортни, так же, как и бандитов, тихо сказав:
— Убирайтесь… пока еще можете. Он их отпускал!
Глава 19
Луна, хоть и не полная, ярко освещала широкий приток Арканзаса, и Кортни ясно видела тех, кто переправлялся через реку.
Стоя на берегу рядом с Чандосом, она смотрела, как барахтаются в воде лошади. Из-за сильного течения Ханчет не удержался в седле. Кортни сомневалась, что он одолеет переправу со своей раненой рукой. Но, на удивление, и бандит, и его лошадь благополучно выбрались на другой берег вместе с другими. Кортни и Чандос наблюдали, как трое мужчин сели на своих лошадей и поскакали на север — назад, в Канзас. Они следили за ними, пока те не скрылись из виду.
Потом так, словно ничего особенного не произошло, хотя Дэйр Траск болтался на дереве, Чандос принялся сдирать шкурки с двух принесенных им белок. Видимо, он поймал их голыми руками, поскольку на тушках не было ни единой царапины, да и Чандос ни разу не выстрелил, пока охотился. Подвесив их над костром, он открыл жестянку с бобами и сварил кофе. Когда взгляд Кортни падал на Дэйра Траска, к горлу ее подступала тошнота.
Чандос объявил, что Траск не уйдет с остальными. Он назвал его полным именем, из чего Кортни заключила, что Чандос знал о нем. Потом он заставил Ромиро связать Траска по рукам и ногам рубашкой и брюками Дэйра, а Кортни послал к своей лошади за веревкой. Она чуть не заблудилась, разыскивая Шуафута.
Вернувшись к Чандосу с веревкой и пегим мерином, она слышала, как он велел Ромиро связать этой веревкой запястья Траска, предупредив, что если он свяжет их недостаточно крепко, то тот, падая, переломает себе ноги. Что он имел в виду, стало понятно, когда Чандос подтащил Траска к ближайшему дереву, пользуясь при этом только одной рукой — в другой он держал револьвер, — и, приподняв его на несколько футов, привязал к стволу дерева.
— Вы убьете его? — спросил Ромиро.
— Нет, — ответил Чандос, — но ему предстоит немного помучиться за то, что он натворил здесь.
— Он вам ничего не сделал, сеньор.
— Верно. Я наказываю его за то, что он собирался сделать с леди. Никто, кроме меня, не имеет права прикасаться к ней.
Ромиро подозрительно покосился на Кортни — значит, она лгала ему о своих отношениях с этим человеком? Потом вновь перевел взгляд на Чандоса.
— Похоже, дело не только в женщине, но и в том, почему вы искали моего amigo, si?
Чандос промолчал. Он вывел вперед их лошадей, достал из чехлов винтовки, висевшие на двух седлах, и швырнул в реку вместе с револьверами.
Теперь они уехали, а Дэйр Траск так и болтался на дереве со своим шейным платком во рту: он кричал своим людям, чтобы они вернулись, и Чандосу надоело слушать его крики. Кортни понимала, как больно Траску. Раны его еще кровоточили, даже та, которую наспех перевязал Ромиро.
Несомненно, он заслужил это и даже большее, но смотреть на его мучения было невыносимо, тем более что он не причинил зла ни ей, ни Чандосу.
Что чувствует Чандос, Кортни не знала. По лицу его, как всегда, она не могла ничего угадать. Он как ни в чем не бывало приготовил ужин и с равнодушным видом ел, не спуская, однако, глаз с Траска.
40 
