Последние отзывы

  28  

Дэниэлс выругался и еще активнее заворочался на постели.

— Что вы, черт подери, затеяли? — проорал он. — У полиции появилась новая пытка? Развяжи меня немедленно, ты, затраханная черномазая сука!

Уинсом почувствовала, как кровь горячей волной прилила к лицу — так бывало всегда, когда ее оскорбляли подобным образом. Но она заставила себя успокоиться — мать когда-то научила ее этому.

— А я могу одеться? — спросила Мартина, указывая на ванную комнату.

Уинсом утвердительно кивнула и перевела взгляд на лежащего на постели обнаженного мужчину, который только что назвал ее черномазой сукой. Его дочь была изнасилована и убита прошлой ночью, и она должна сказать ему об этом. Уйти, оставив его лежать здесь, не сообщив о смерти дочери, она не могла, хотя ей очень хотелось поступить именно так.

Теоретические курсы учат лишь тому, как поступать в чрезвычайных обстоятельствах. Уинсом была уверена, что на все жизненные ситуации инструкций не напишешь, поэтому руководствоваться нужно лишь инстинктом. Ей хотелось сделать ему больно, но не так, не страшной вестью о смерти единственной дочери. Она увидела как сейчас: Хейли Дэниэлс лежит на куче кожаных обрезков в позе упавшего бегуна, лишившегося сил и дыхания. Уинсом сделала глубокий вдох и произнесла:

— Мне очень жаль, мистер Дэниэлс, но у меня для вас печальная новость о вашей дочери.

Дэниэлс замер, мгновенно прекратив возню:

— Хейли? Что с ней? Что случилось? Она попала в аварию?

— Вроде того, — кивнула головой Уинсом. — Она погибла. И весьма вероятно, что ее убили.

Страшное слово было произнесено, и его многопудовая тяжесть словно выдавила из комнаты весь воздух.

— Убита? — Дэниэлс покачал головой. — Но… этого не может быть… Вы, наверное, приняли за нее кого-то другого.

— Очень сожалею, сэр, но здесь нет ошибки. При ней нашли водительское удостоверение и записную книжку с ее именем.

— Она… Я хотел спросить, он ее?..

— Мне не следует рассказывать вам больше ничего до тех пор, пока мы не приедем в Иствейл, — перебила его Уинсом. — Ваша жена вас встретит.

Мартина, вышедшая из ванной, слышала их разговор.

— Теперь можно его отвязать? — спросила она.

Уинсом кивнула. После того как она сказала ему, что произошло с Хейли, она, казалось, забыла о том, что он все еще голый и привязан к кровати. Он и сам, похоже, позабыл об этом. Да и желания унизить Дэниэлса в отместку за оскорбление Уинсом уже не чувствовала. Жестокой она не была, ей просто хотелось подавить его заносчивость и высокомерие и услышать от Мартины подтверждение их алиби до того, как у них будет время и возможность договориться. Все это Уинсом удалось, но все же ей было немного стыдно за свое поведение.

Мартина принялась развязывать платки, а Дэниэлс лежал неподвижно, уставив застывший взгляд в потолок. Почувствовав, что его руки и ноги свободны, он сел и, завернувшись в простыню, заплакал. Мартина с покрасневшим печальным лицом сидела рядом. Она хотела погладить его, но он отшатнулся. У Дэниэлса были темные кудрявые волосы и подбородок с ямочкой, как у Кирка Дугласа. Очевидно, он принадлежал к тем белым мужчинам, к которым некоторые белые женщины относятся по-матерински, подумала Уинсом. У нее самой он не вызывал абсолютно никаких чувств. А Дэниэлс, словно раскаивающийся школьник, смотрел на нее сквозь слезы.

— Простите, — с трудом произнес он, — за то, что наговорил вам. Вы такого не заслужили. Я…

— Я тоже хочу перед вами извиниться, — перебила его Уинсом. — Прежде чем отвязать вас от кровати, мне было необходимо выяснить, почему вы лгали жене и где были прошлой ночью. — Придвинув к себе стул, она села. — Я все утро пыталась связаться с вами.

Дэниэлс встал на ноги и натянул трусы, затем брюки. Потом, надев рубашку, стал заталкивать в сумку носки и пижаму.

— Мне надо ехать, — объявил он. — Надо возвращаться к Донне.

— А как же я? — изумилась Мартина. — Ты же говорил, что собираешься с ней расстаться и получить развод. Мы же собирались пожениться.

— Не говори глупостей. Ты что, не слышала? Я возвращаюсь к ней.

— Но, Джефф… Ведь мы же…

— Отправляйся домой, — отмахнулся Дэниэлс. — Я позвоню тебе.

— Когда?

— Когда? Когда похоронят мою несчастную дочь. Теперь проваливай! Ты поняла, тупая корова?! Черт, да я и смотреть-то на тебя теперь не захочу.

Рыдая, Мартина схватила сумку и, не забрав ни туалетных принадлежностей из ванной, ни вещей из гардероба, направилась к двери.

  28