Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
98 
— Похоже, мы хорошо погуляли. Отвезти тебя домой? Я оставил машину на парковке около банка.
— Конечно. Спасибо.
Пара удаляется прогулочным шагом. Одинокий кот побежал было за ними, но потом, разочарованный, передумал. На лосося рассчитывать явно не стоило.
* * *
На вершине башни Моряцкого костёла стоят двое молодых людей. Они очень похожи друг на друга: идеально сложённые, мускулистые тела, кожа покрыта золотистым загаром и копна кудрей цвета бронзы вокруг лиц с классическими античными чертами. На одном голубой хитон и сандалии, на другом — вылинявшие джинсы до колен и кеды. За спиной у них внимательный наблюдатель смог бы разглядеть туманные радужные крылья, едва заметные при дневном свете.
Эрос легко вскочил на барьер и развёл руки над пропастью.
— О-го-го! Я король мира!
— Ты понимаешь, что ведёшь себя по-детски? — рассмеялся Фанес.
— Да! Но я должен был так сделать. Иначе это не давало бы мне покоя следующие сто лет! Не позволю, чтобы какая-то глупая башня такие шутки со мной проделывала! Нету у меня акрофобии! Я летаю! — И золотистый Бог Любви в обтрепанных джинсах кинулся в воздух, точно пловец в воду.
— Летает, болтает, всё в ажуре,— прокомментировал Фанес, пускаясь за ним следом.
* * *
В укромном закутке под аркой Зелёных Врат страстно целуются двое городских полицейских.
— Только я не педик! — предупреждает один, оторвавшись на мгновение, чтобы перевести дыхание.
— Да что ты,— бормочет его напарник.— Ведь ты даже зеркальца не носишь.
P. S. Дорогие мои российские читатели, все места, улицы и рестораны, где побывали Эрос и Фанес, на самом деле существуют в моём городе или существовали до недавнего времени. В Моряцкой базилике действительно висит утопленница, на Длинном Тарге всегда множество голубей, колокольный звон в костёле я слышала лично, а на территории Весьма Важной Институции живут утки. Вы сами можете в этом убедиться, если приедете в Гданьск.
Эва Бялоленьская
Дверь в...
На написание этого повествования меня вдохновил цикл картин художника-сюрреалиста Здислава Бексиньского. Пусть оно послужит данью уважения уже умершему творцу.
Лестничная площадка в этом доме была точно с картинки.
Пётр видел когда-то такую картину в галерее, хотя, по прошествии многих лет, уже не мог припомнить фамилии художника. Наверняка кто-то не слишком известный. Зато он прекрасно помнил грязно-бурый свет, льющийся на зрителя из высокого узкого окна над входными дверями. Окно больше напоминало бойницу, тем более что углы представленного на полотне помещения тонули в полумраке. Кисть художника небрежно выловила из пригашенных теней очертания перил, одну или две ступени и какую-то рухлядь в углу — это мог быть и сломанный зонтик, и лапы паукообразного монстра. Не то сюрреализм, не то плохая открытка из довоенной фабричной Лодзи.
Ступив на лестницу, Пётр закрыл на мгновение глаза, чтобы избавиться от светящихся кругов, вращавшихся под веками. На площадке между этажами, как и было условлено, ждал хозяин квартиры. Он сидел на подоконнике и курил вонючую сигарету. Небритый, с жирными прядями волос, спадающими на уши, он как нельзя лучше подходил к этому неряшливому подъезду.
— Моё почтение,— сказал хозяин, бросая окурок на пол и растирая его подошвой.— Вам квартирку посмотреть?
— Да... Здравствуйте. Индивид забренчал связкой ключей, поднимаясь на этаж. На дверях горчичного цвета висели две таблички.
— Там еще кто-то живёт? — довольно резко спросил Пётр, пока мужик возился с тремя замками.
— Только коридор общий! — торопливо заверил хозяин.— Сами понимаете, квартира довоенная, поделённая на две. Посмотрите, понравится — возьмёте, не подойдёт — так нет. А мне так всё равно.
И в самом деле, за стальной дверью оказался узкий коридорчик, который одновременно служил складом для ненужных вещей. Там стояла секция старой «стенки», пустой цветник и какие-то коробки. Чуть повыше стены пытались украшать низкопробные репродукции, пришпиленные булавками,— Пётр внутренне даже содрогнулся от отвращения. На коричневых дверях в глубине коридора явственно виднелась надпись К+М+Б 2007[14], а ту, перед которой остановился неряшливый мужичонка, украшало деревянное распятие, старательно прикреплённое с помощью клейкой ленты.
98 
