Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
44 
– Нэд! Милый Нэд, что с вами?! Не пугайте меня. Откройте же ваши светлые глаза, скажите мне, что все прошло, что вам уже не больно. Любовь моя, не уходите! Я не переживу этого.
– Ну ничого, ничого, – успокаивающе суетился Охримчук, похлопывая несчастного по спине. – Вин встанэ… ему бы полежать трошки, и вин встанэ. Ранений нема? Руки-ноги целы? Усе прочее на месте? Оглушило его трошки, это да…
– Он… будет жить?
– Я то як же?! Вин еще и нас с тобой переживеть! Ну не убивайся же ты так, друг сердэшный. Он те хто, родственник?
– Он… – Валера на мгновение стыдливо запнулся, – мы любим друг друга.
Солдаты переглянулись, ничего не поняли, но сочувственно покивали. Рыжий рыцарь потянулся, чихнул и открыл глаза. Счастливый Люстрицкий прижал его руку к своей груди. Нэд кое-как стащил с мокрой головы шлем и попытался встать.
– Нет, нет, лежите! Вам нельзя так резко подниматься, вы…
– Глупости! – Сэр Гамильтон-младший вырвал руку и легко встал на ноги. – Благодарю за помощь, господа, но я не ребенок и не слабая женщина. Видимо, в пылу сражения меня ударили по затылку. Голова цела, но… где враги, мы их победили?
– Раздолбали, як орехи! Усих прогналы: и танки фрицевски и кавалерию ихню… Да ты ж герой, артист! Тебе бы, коль по совести, так медаль трэба, а?!
– Точно! Именно так! Что медаль – орден надо! – наперебой загомонили бойцы.
Рыжий рыцарь только смущенно улыбался, пожимая протянутые руки. Он понятия не имел о медалях и орденах, но понимал, что не зря поднял в бой этих людей, и был горд их общей победой.
– А где ваш командир?
– Убег!
– Мерзавец, – сплюнул Нэд, уже несколько напряженно отодвигая в сторону липнущего Валеру. – А где же… где леди Илона?!
Все спохватились. В горячке сражения, под грохот взрывов и визг осколков никто как-то и не обратил внимания, куда же делась эта шумная прелестница. Поверхностный осмотр местности ничего не дал. Нэд уже был готов обеспокоиться всерьез, как черный конь подошел к валяющемуся в отдалении длинному снарядному ящику и насмешливо пнул его задней ногой. Послышалась приглушенная ругань.
– Аршубанапул?.. – прозорливо предположил рыжий рыцарь, хватаясь за меч, на всякий случай бойцы тоже взялись за винтовки. – А ну выходи, проклятый жрец собакоголового бога!
– Угу… так вот я тебе и вышла… – Деревянная крышка откинулась, открывая скрюченную в три погибели Илону. – И чего я с вами связалась – ума не приложу! Лежу себе в ящичке, тихая, как килька, даже дышу через раз… Так нет! Стучат! Барабанят со всей дури, как в двери туалета, когда занято. Ну вот она я, дальше что?!
– Леди Илона! – Нэд Гамильтон упал на колени, пытаясь поймать губами загорелую руку девушки. – Какое счастье, что вы не пострадали.
– Кто тебе сказал, что не пострадала?! По-твоему, я тут в свое удовольствие битый час одиноко жмурюсь? Под дубовой крышкой, в оригинальной позе, вся в нирване, хоть нос затыкай!
Общими усилиями ворчунью извлекли на свет божий, усадили, дали сухарь и даже предложили трофейного спирта. Илона, не долго думая, хлебнула от всей души, после чего минуты полторы просто не дышала, выпучив глаза и открыв рот. Рыжий крестоносец заботливо укутал ей плечи рыцарским плащом и тоже, в свою очередь, приложился к фляге. Огненная жидкость едва не спалила ему горло, напитков такой крепости в Средние века еще не знали. На ресницах сэра Гамильтона блеснули слезы, умиленный Валера уговорил друга присесть рядом и воодушевленно бросился расписывать события прошедшего боя:
– Дорогуша, как жаль, что ты меня не видела. Это было та-а-кое зрелище! Представляешь, милый Нэд на коне верхом, с копьем наперевес, один! – против всех! Плащ вьется на ветру, как крылья архангела, взор горит, рука тверда – он был совершенным воплощением мечты любого мужчины! Просто идеал мужественности и красоты!
– Прошу вас, сэр Люстрицкий… – попытался прокашляться Нэд.
– Ой, ну такой скромный, я не знаю… Так вот, а этот противный Безгин начал предлагать отступление. Бросить Нэда одного, да?! Лапочка, я его буквально избил при всех. Я был вынужден! Тебя нет, а танки идут, а всадники скачут. Все в черном, строго, элегантно, с многозначительными намеками… Но Родина в опасности!
Бойцы, сгрудившиеся вокруг друзей, воспринимали пылкую речь Валеры как творческий экспромт на передовой. Охримчук вовсю аплодировал, все сдержанно похохатывали, тыча товарищей локтями.
– Ну и я встал грудью на защиту! Кричу: «Мальчики, огонь! Огонь по нехорошим фашистским агрессорам!» Нет, ну а чего они и вправду такие агрессивные?! Ты же знаешь, со мной лаской обо всем можно договориться, но эти прут… прямо насильники какие-то! Вот мы с мальчиками им и показали… Вот тот, в пилоточке, Сережа Назаров – ах, как он стреляет! Так целится, приседает так, потом наклоняется, ножку отставит чуть и…
44 
