Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
18 
– Седлай коня, ландграф. Меня князь тайком послал. Парня твоего на казнь ведут!
– Что?! – заорали мы все хором.
– Дело-то, вишь какое, политическое! Народ требует казнить убийцу, а все видели, кто убил. Лиона говорит, дескать, надо бросить кость собакам. Князь и рад помочь, да нечем. Покушение на короля! Не хухры-мухры. Тут уж бедолаге башку с плеч и срубят!
– Это конец, милорд, – еле слышно прошептала Лия. – Его не спасет даже вмешательство церкви.
– Лорд Скиминок, не делайте такое страшное лицо! – взмолилась Вероника. – Вы ведь не можете отбить его при всех у стражи, войска, рыцарства, народа и праведного суда.
– И в голову не бери! – поддержал русич. – Но долг твой – проводить друга в путь последний.
– Я ландграф?!! – Как от моего рева стекла не вылетели, ума не приложу.
В шумной зале повисла такая тишина… Все пригнулись.
– Ландграф, – пискнула Лия.
– Тогда – по коням!
Как мы скакали! Ветер резал легкие, кровь стучала в виски, а стук копыт торопил бешеный ритм сердца. Казалось, все мысли слились в одно короткое имя – Жан! Жан, Жан, Жан… Я не дам им его казнить. Мне плевать на их законы. Бульдозер был заколдован, он ни в чем не виноват. Я никому не позволю. За моей спиной сидела Лия, безостановочно повторяя:
– Ну, наконец-то. Вот оно и началось. Вы ведь им покажете? Покажете, да?!
Ратник держался слева на полкорпуса впереди, тоже ворча что-то вроде:
– Вот и ладушки! А то что ж… Так нельзя! Иначе что ж…
Юная ведьма неслась на помеле чуть позади, завывая не хуже чукотского шамана на генеральной репетиции. В комплексе все это создавало эффект решительной оперативной группы, летящей по вызову с включенной сиреной. Прохожие привычно уворачивались из-под копыт, но пробиться к дворцовой площади верхами не удалось – слишком много народу там набилось. Сейчас я вспоминаю свое поведение с чувством глубокого стыда. Обычно такое хамство мне не свойственно. Мы пробивались через ряды горожан, ни разу не унизившись до просьбы пропустить. Русич охотно раздавал оплеухи всем, кто лишь дерзал возмущаться, а от моего зверского лица народ просто шарахался. Когда мы прорвались к эшафоту, окруженному двойным кольцом бронированной гвардии, главный судья дочитывал приговор, широкоплечий палач поигрывал топором, а мой оруженосец уже стоял на коленях перед плахой.
– Кто выражает сомнения в вине этого преступника и справедливости нашего суда, тот…
– Я! Я требую свободы для моего друга!
Площадь замерла. Молчание было напряженным и взрывоопасным, я чувствовал, что меня никто не поддерживает. Чихать! Это их проблемы! Меч Без Имени влетел в мою ладонь крайне самостоятельно. Ближайший рыцарь медленно поднял двуручный меч и неуверенно рубанул сплеча. Встретившись с моим клинком, его кованая сталь разлетелась вдребезги. Хотите драться? Отлично! Будь по-вашему.
– Остановись, ландграф!
Воины короля, обнажив оружие, взяли нас в кольцо. Рыжебородый ратник князя завертел над головой боевым топором. Вероника выудила откуда-то из-за пазухи тройку небольших шаровых молний и с опасной небрежностью жонглировала ими в воздухе. Мы были готовы на все, только Лия куда-то исчезла.
– Остановись, ландграф! – еще раз прогремел знакомый голос.
Между нами и стражей встал Злобыня Никитич. Князь демонстративно скинул парчовый кафтан, показав тонкую шелковую рубашку и полное отсутствие доспехов. Оружия при нем не было. Ворот расстегнут, обнажая могучую шею и волосатую грудь. Глаза Злобыни были полны боли и сострадания.
– Что ж, брат, хочешь рубить? Секи меня.
– Злобыня, уйди! Вы его не тронете. Я все равно пройду, не стоит усложнять мне дорогу трупами.
– Тогда рази меня первым. Тебе его все одно не спасти. Только голову сложишь!
Все. Он прав. Я никогда не смогу поднять руку на своего друга. Но как тогда Жан…
– Эгей, Бульдозер!
– Да, милорд! – Он удивленно приподнял голову от плахи.
Похоже, парень уже почти перешел в иной мир, его лицо было таким же белым, как и нижняя рубашка.
– Не волнуйся, я ведь здесь! Я обязательно тебя спасу!
– Как? – тронула меня за рукав Вероника.
– Что-нибудь придумаю…
Палач вновь положил тяжелую руку на плечо моего оруженосца, и я потерял голову. Меч Без Имени взлетел над князем…
– Не надо, милорд! Я согласна!!!
Лия! Девочка моя, что ты делаешь? Это же опасно! Я не хочу терять двоих друзей сразу. Почему все поступают как им заблагорассудится и никто не подумает обо мне? Эгоисты! Меч Без Имени ткнулся клинком в мостовую. Злобыня обнял меня за плечи, успокаивающе встряхнул и повел к эшафоту. Казнь затягивалась, моя соратница что-то яростно втолковывала судье. Тот какое-то время брыкался, потом прекратил бессмысленный спор, швырнул свою шапочку наземь и, базарно ругаясь, ушел с помоста. Лия вскочила на плаху и тоненьким, срывающимся голоском завопила на всю площадь:
18 
