очень нудно 
47 
– Ты снова рисуешь?
– Да, – тихо сказала Эмбер, – благодаря тебе. Вспомнила твои слова и поверила, что ты говорил от души, когда похвалил мои картины. Ко мне вернулась пошатнувшаяся самооценка, – улыбнулась Эмбер. – Пусть я никогда не смогу продать свои работы, а может, не захочу расставаться с ними, но ты заставил меня поверить в свои силы, Коннел, а это самое ценное.
– Надеюсь, ты сможешь оценить не столько материальную, сколько романтическую ценность вот этой вещицы, – пробормотал он, доставая маленькую коробочку из заднего кармана джинсов.
К изумлению Эмбер, он опустился на одно колено и протянул на ладони кольцо с огромным зеленым изумрудом в окружении бриллиантов.
– Ты выйдешь за меня снова замуж, Эмбер? Только на сей раз как полагается – в церкви в окружении друзей и родственников.
Глядя на сверкающее кольцо, Эмбер чувствовала себя принцессой, хотя Коннел однажды обвинил ее в том, что она ведет себя по-королевски. Но теперь все было иначе. Она поняла, в чем разница. Эмбер стала его принцессой и останется ей навсегда. Коннел изменил ее, но и она изменила его. Ему удалось немного приручить ее, а в результате самому привязаться к ней.
Эмбер глубоко вздохнула:
– Я выйду за тебя, Коннел, в любой день – сегодня, завтра, через месяц, через год. Я стану твоей женой, когда пожелаешь, потому что ты помог мне получить назад что-то очень важное, что, казалось, я потеряла навсегда. Ты вернул мне меня! – Она уже не скрывала слез. Раз уж она упрекала Коннела в том, что он скрывает эмоции, грех делать то же самое. Только через пару минут к ней вернулась способность говорить. – Ты дал мне понять, что я личность, а не пустая скорлупа, как мне казалось. Благодарю тебя от всей души. Это еще одна причина, почему я так люблю тебя, дорогой мой, и буду любить всегда.
Эпилог
Снежные хлопья кружились в ночном небе, как пушистые клочья ваты. Коннел смотрел в окно: белая пелена на глазах застилала землю толстым ковром. Через пару часов сад в Ноттинг-Хилле превратится в зимнюю сказку.
– Я думаю… – он повернулся к жене, которая расчесывала волосы перед зеркалом, – нам пора выходить.
Отложив щетку, Эмбер лениво улыбнулась в ответ.
– Через минуту. У нас в запасе еще много времени. Успеем, даже если снег не прекратится. Столик заказан на восемь. Поцелуй меня сначала.
– Миссис Девлин, ты просто терроризируешь меня, требуя поцелуи.
В глазах Эмбер мелькнула веселая насмешка.
– Не заметила, чтобы ты возражал.
– Признаюсь, что я смирился. Мне это даже нравится, – согласился Коннел.
Он отвел локон с лица жены и наклонился, чтобы поцеловать, испытывая, как всегда, удовольствие, смешанное с легким отчаянием. В момент поцелуя у него всегда просыпалось вожделение. Впрочем, в присутствии Эмбер, желание не покидало его. Они не уставали наслаждаться друг другом. Коннел благословлял день, когда впервые вошел в квартиру и увидел ее мирно спящей на белом диване среди царившего беспорядка после недавней вечеринки.
Коннел выполнил обещание жениться на Эмбер как положено – для него было важно соблюсти традицию. Венчание проходило в церкви недалеко от их загородного дома. Он медленно поворачивал голову, следя глазами за невестой, шедшей к алтарю ему навстречу, и сердце переполняли любовь и гордость. Эмбер выглядела сказочно в простом белом платье, венке из живых цветов и с летящей длинной воздушной фатой. Во время приема после церемонии Коннел шепнул ей, что из всех женщин на планете она больше всех заслуживала белоснежный наряд. Когда Эмбер не удержалась и поддразнила его, он признался в чувстве особого удовлетворения оттого, что он – первый и единственный мужчина в ее жизни, с которым у нее были интимные отношения. Эмбер, хоть и упрекала его в старомодной морали, в глубине души тоже гордилась этим.
Загоревший, заметно похудевший Амбруаз успел вернуться из ашрама к брачной церемонии. Его глаза сверкали юношеским задором, когда он объявил, что влюбился в учительницу йоги. Она собиралась присоединиться к нему в Англии после того, как получит необходимые документы. Эмбер слегка приподняла брови, но позже сказала Коннелу, что поняла простую истину: живи и давай жить другим. Никому не дано право судить. В конце концов, именно Коннел открыл ей глаза на несомненные достоинства отца, хотя он, как и любой, не лишен недостатков и слабостей.
Члены семьи должны держаться вместе, даже если отношения складываются не всегда гладко, думала Эмбер. Она уговорила Коннела разыскать родственников матери. Мир изменился – никто не осуждал его за то, что взрослый мужчина не знает, кто его отец. Несколько теток Коннела были еще живы, кроме того, у него нашлось много племянников, горевших желанием встретиться с ним, поэтому в свадебное путешествие Коннел и Эмбер отправились в Ирландию.
Сводный брат Эмбер тоже приехал из Австралии на свадьбу и вызвал переполох среди присутствующих женщин. Не меньшее волнение сопровождало прибытие почетного гостя – принца Лучано. Кто-то слышал, как он похвастался Серене, что помог Эмбер и Коннелу сблизиться.
Принц купил картину Уиллера. Оба портрета висели рядом в его дворце в Мардовии. По приглашению принца Коннел и Эмбер гостили на его острове. Эмбер радовалась возможности поговорить с хозяином по-итальянски, а Коннел с восхищением прислушивался к разговору, в котором не понимал ни слова. В Лондоне Эмбер начала посещать курсы живописи. Учитель, как и Коннел, поощряли ее успехи и отмечали особый, присущий ей стиль письма.
Однако нынешним вечером они отправлялись в «Кло-Маджоре» – любимый ресторан, сыгравший такую неожиданную роль в их судьбе. Сегодня они будут весело беседовать, как и другие пары за соседними столиками. Однако Эмбер придется отказаться от традиционного бокала розового шампанского. Она собиралась сообщить Коннелу новость, которая должна обрадовать его, хотя поначалу, узнав, сама испытала шок – они были так осторожны…
Эмбер смотрела в глаза мужа и спрашивала себя, каким он будет отцом? Без сомнения, самым лучшим, потому что он был лучшим мужем, любовником, другом.
– Я люблю тебя, Коннел Девлин, – прошептала она.
– Я тоже люблю тебя, Эмбер Девлин, – немного удивленно улыбнулся он.
Эмбер решила не ждать, когда они сядут за столик в ресторане. В конце концов, это касалось только их двоих. Чувствуя, как эмоции захлестывают ее, Эмбер обняла мужа за шею:
– Думаю, сейчас подходящее время сказать тебе что-то важное…
47 
